Бесславные ублюдки

«Каждый, каждый из вас должен мне по сто нацистских скальпов. Я прополз на брюхе через все Аппалачи для одной вещи. Мочить фашистов». Лейтенант Альдо Рейн.

Похоже, настало время для настоящего бейсбола. Американского. Когда на трибунах старого стадиона в Сан-Диего полно разношерстной публики — начиная мексиканским беженцем и заканчивая макаронниками из захудалых пригородов Пьемонта. Над площадкой еле-еле вздымается полоса желтой пыли, перемешиваясь с предвечерней жарой. На подаче — уроженец Бостона по кличке Жид-Медведь. Встречайте, сержант Донни Доновиц! Тот еще ублюдок. На приеме…На приеме — исхудалая от ненависти и голода голова офицера Третьего рейха! Не подведи, Донни. Не подведите, ублюдки.

1943 год, Франция. Штандартенфюрер СС Ганс Ланда по кличке «Охотник на евреев» (Кристоф Вальц) уничтожает в пригороде Парижа очередную еврейскую семью. Удается спастись лишь одной из дочерей. Ее имя Шошанна Дрейфус (Мелани Лоран).

Спустя год. В парижских лесах и окрестностях объявилась партизанская подпольная организация, крошащая нацистов, как мел. Без компромиссов. Без жалости.
Командующий — лейтенант Альдо Рейн (Брэд Питт), уроженец штата Теннесси, яркий пример американской деревенщины, что торгует подпольным виски, дабы прокормить семью. Напорист. Жесток. Опасен.

Отряд насчитывает несколько сержантов.

Хьюго Штиглиц (Тиль Швайгер) — немец, бывший нацист. Начинал орудовать — т.е. крошить фашистов — прямо под носом у всего Третьего рейха. Убивал офицеров безжалостно и с повышенной жестокостью. Знаменит в нацистской прессе. Молчалив. Опасен.

Сержант Донни Доновиц (Элай Рот) — наглый паренек из злачных районов Бостона с довольной ухмылкой. Орудие убийства — бейсбольная бита. Доновиц — бриллиант отряда Рейна. Кровожаден. Мстителен. Опасен.

Отряд называет себя ублюдками. Бесславными ублюдками.

Фридрих Цоллер (Даниэль Брюль) — немецкий снайпер. Уложил в течение трех дней с полуразрушенной часовни 300 вражеских солдат. Геббельс тут же снимает о Цоллере фильм — «Гордость нации». На премьеру приглашаются все сливки рейха — Борман, сам Геббельс и этот, с усиками, Гитлер. Премьера назначена в парижском кинотеатре, который, по счастливому совпадению, принадлежит Шошанне Дрейфус. Охраной, по все тому же счастливому совпадению, занимается Ганс Ланда. Отряд ублюдков высылается руководством в Париж для того, чтобы взорвать к чертям нацистским тот самый кинотеатр Шошанны Дрейфус, где охраной Гитлера, Бормана и Геббельса будет заниматься Ганс Ланда.

Квентин Тарантино. Когда-то работавший в видеопрокате, а теперь снимающий кино. В своей новой картине режиссер скармливает нам — по кусочкам, по главам, по частям — удовольствие. От каждой секунды. От каждого мгновения. И всегда хочется просить добавки. Новой порции.

«Если вы боитесь крови на экране, то значит, вы боитесь красной краски, купленной в супермаркете». Квентин Тарантино.

Это цитата для тех, кто в очередной раз пнет Тарантино за «разбрасывание трупами», вырезание на лбу свастики, мощные удары деревянной битой по человеческой голове… Это кино. Созданное из моментов. Моментов на пределе.

Диалоги. В фильме их больше, чем действия и движения. Что есть конек Тарантино? Диалоги. Здесь они прекрасны. Будь то сравнение человека с крысой, будь то рассуждения в подвале: «Скажи мне, какого… твоя подружка назначила нам встречу в этом чертовом подвале. Ведь для обороны это худшее место. И на это есть куча причин. И первая из них — это то, что это чертов подвал!»

Сцена в немецком баре. Превосходна, как итальянская паста, запитая глотком сицилийского вина в комнате у камина после дождливого пути по грязным окопам. Сцена в баре относит нас к «Бешеным псам», да и ко всем фильмам Тарантино. Ведь в каждой его картине была сцена в баре. Бар. Магическое место. Мекка для дурацких анекдотов, теплого пива, интриг и бессмысленной пальбы. Все в бар. Там весело.

Кинотеатр. Как бы любой другой режиссер снял поджог в кинотеатре? Компьютерная графика. Как сработал Квентин? Сжег старый цементный завод (помним: пожар трудно контролировать). Пожар был абсолютно реальным и до последнего блика пламени настоящим. Что получилось? Одна из самых запоминающихся сцен в этом киногоду. Пламя, дикое пламя от кинопленки сжирает зал кинотеатра по частям, на экране смеется обезумевшая от мести еврейка, убитая несколько минут назад в проекторной, нацисты разбегаются кто куда, как крысы, с балконов по ним палят ублюдки… И все во власти огня. Чем не круг ада?

«Я часто смотрю кино на языках, которых я не знаю. Без перевода и субтитров. Так я чувствую атмосферу и какую-то магию. Эмоции». Джим Джармуш. В «Бесславных ублюдках» немец говорит по-немецки, француз — по-французски, американец — по-английски. Это вам не как было раньше — вроде «Красной жары», где Шварценеггер корчит из себя майора советской милиции. Следовательно, и играют немцев немцы, французов — французы, а американцев — американцы.

Фильм отличный. С этим стоит смириться. И слов здесь особо не нужно. Есть «Бесславные ублюдки» — и есть кнопка «Play».

Паша Павленко