Обзор Damnation

Легкий ветер, что дул с моря, оседал на высохших губах солью, пороховой гарью и сажей от сгоревших нефтепродуктов и развевал длинные засаленные волосы, торчавшие из-под поношенной шляпы с широкими полями. Обладателем этих волос оказался молодой мужчина с суровым лицом, изъеденным ветрами прерий, шрамами от былых сражений и зноем летнего солнца. Его бесконечно голубые глаза всматривались за линию горизонта, где светило играло золотыми лучами на поросших скудной растительностью склонах величественных гор. А где-то там за перевалом шумел прибоем океан.

Брат против брата, отец против сына

В одних реалиях война никогда не меняется, в других — никогда не заканчивается. Когда началась эта война, сегодняшние старики топтали босыми ногами раскаленную пыль дорожного полотна, бегая наперегонки до близлежащего озера. Оттого и кажется, что кровавый туман над полями сражений стелется целую вечность — и конца-края этому не видно.
А вроде и цели эта война преследовала положительные для обеих противоборствующих сторон. Одни желали отмены рабства, равноправия для всех людей, другие — укрепления социального неравенства, расцвета элитарного общества. Но и Юг, и Север мечтали создать сильное, мощное, цельное государство — благие намерения, которыми была выложена дорога в ад. Странный случай, когда пекло не было каким-то размытым, аморфным, несуществующим местом. Теперь преисподняя зовется Prescott Standard Industries. Никто не знает, заключил ли глава этой компании договор с самим дьяволом или просто так обстоятельства сложились, но враждующие стороны не заметили нового врага и не выдвинулись против него единым фронтом. Вместо этого две половинки единого целого продолжали уничтожать друг друга, а Prescott Standard Industries продавала оружие обеим фракциям, стравливая их все сильнее.

Организм, ведущий войну с самим собой, обречен на гибель, которой было бы не миновать и в этом случае. Но у каждого народа найдутся свои герои, которые поднимут головы и направят усилия в русло праведной борьбы за свободу и единение. Повстанцы, партизаны, революционеры — назовите их как угодно, но это не изменит их жизней, положенных на алтарь войны за мир их детей и внуков, и не вольет в их вены ту кровь, что прольют они в этой драке. Вечный покой тем, кто не доживет до их победы. Вечная слава тем, кто вырвет свои идеалы из зубов худших мира сего. И простая, как два цента, песенка, привезенная английскими моряками, тосковавшими по своей далекой родине, прольет ноты надежды на огромные просторы Северной Америки в хриплом голосе Гамильтона Рурка, напевающего будущий гимн.

Налет нитроглицерина на щеках

Сухой раскаленный воздух обжигал легкие Рурка. В горле першило от пыли, из растрескавшихся губ сочилась кровь, солнечные ожоги непрерывно чесались — это все напоминало ему о том, что длительный переход под палящим солнцем американских прерий неминуемо отражается на организме. Но только не на моральном духе — он жаждал боя как никогда. Вот только до момента, когда можно будет вытащить из кобуры шестиствольный револьвер, оставалось как минимум полдюжины миль пешего перехода по знойным пустошам, где только странное растение перекати-поле будет его спутником.

Всего несколько миль по обезображенному светилом и обделенному водой пространству — и перед Рурком распахнет свои врата город. Место, где жизнью людей управляют огромные механизмы, приводимые в движение паром. Город, где лица людей заменили маски цвета пыли и горючих веществ, где люди превращаются в служителей пара. Где его ждет спутница — та девушка, с которой ему предстоит проделать весь свой путь к свободе для всех и, возможно, к смерти. Но вскоре погибель нести будет он, отправляя к праотцам всех, кто попробует ему помешать.

В городе служителей зла намного больше, но всякий, кто преградит Гамильтону дорогу, получит свою порцию свинца. Добрых людей в мире шестеренок, поношенных цилиндров, огромных механических пауков и часов на цепочке меньше, но все они стремятся помочь. Страна, разорванная на куски, да и весь мир — нет, не прогнили, но обзавелись своей неприятной, противной всему человечеству сущностью задымленных и пыльных уголков мироздания, словно объединив в себе худшие людские пороки. Сам воздух в этом мире как будто давил атмосферным столбом на все болевые точки одновременно — да так, что хотелось выть от дикой тоски. И если бы Рурк не знал точно, кто стоит за всем этим, то, как многие другие, поверил бы, что это сам мир душит каждого человека своим величественным уродством, и бил бы ему поклоны.

Едкий привкус пороховой гари

Выйти, как во времена золотой лихорадки, на пыльную улицу, стать друг напротив друга и, когда наступит нужное мгновение, одновременно вытащить свои револьверы — а там как карта ляжет. Дуэль, достойная настоящих джентльменов — людей чести, достоинства и виски. О таком противостоянии думал Рурк, когда на бешеной скорости скользил по толстому проводу, как будто специально протянутому от одной крыши к другой, при этом пытаясь словить голову какого-нибудь снайпера в прицеле своего револьвера. И головы были: противники, явно не знакомые с моделями поведения в реальном бою, спокойно целились в Рурка, стоя в полный рост прямо по центру улицы. Поэтому и умирали они быстро. Выстрел — труп, второй — еще одно тело рухнуло бездыханным грузом на пыльную дорогу.

Но больше возможности стрелять не было: Гамильтон стремительно скользил по направлению к отвесной стене. Но это не проблема: не снижая скорости, он отпустил трос и, оттолкнувшись ногами от кирпичной кладки, мягко приземлился на землю. Но, черт возьми, какого же труда это потребовало от него: все тело двигалось так, будто Рурк болел ревматизмом. Смена стиля передвижения с цивилизованного «Keyboard» на дикий и почти не изученный «Gamepad» не изменила ровным счетом ничего: все тело Гамильтона было словно ватным и слушалось своего обладателя с чудовищной неохотой.

Но времени на жалобы не было: враги уже близко. Рурк взлетел на почти отвесную стену какого-то завода, как обезьяна. Быстро, ловко и такими же нелепыми движениями — никакой грации. Акробатическим навыкам Рурка мог бы позавидовать любой ловкач из далекой Персии, но только не его противники, которые точь-в-точь повторили все его движения, взлетев на крышу того же завода. Как оказалось, зря: неповоротливые и туповатые, они в несколько мгновений стали жертвой чудовищного дробовика, лежавшего в руках Рурка. А дальше было то же самое: враги укладывались штабелями, проглотив свою порцию свинца из револьверов, винтовок, картечницы, а Гамильтон скакал с крыши на крышу и взлетал по стенам — и снова стрелял, иногда пользовался древним индейским умением видения противников через стены. И опять стрелял, бегал, прыгал и все время стрелял. А, покончив с пальбой, усаживался в седло парового мотоцикла и мчался к следующим врагам, развлечения ради прокатываясь на этом чудо-транспорте по отвесным горным склонам.

Отблески закатывающегося светила

Мир Рурка суров, ужасен и бескомпромиссен в плане ценности человеческой жизни. И при всей его величественной, но отвратительной красоте радостно на душе, что он не реален и даже не параллелен. О том, что это все ложь, неправда, вымысел, говорит буквально все. В раскинувшиеся на многие мили вокруг пейзажи упирается непонимающий взгляд, вылавливающий блеклость, нереальность тонов, бесполезность попыток создать иллюзию камня, дерева, скалы. В городах картина не лучше: пролетаешь над деревянными и кирпичными домами, больше напоминающими плоские муляжи и светящимися каждой поверхностью — и хочется закрыть глаза, чтобы не видеть этой неестественности. И так во всем: в странных, нечеловеческих телодвижениях каждого персонажа, в плоских огне и дыме, в отсутствии физических законов.

Зато выжженные солнцем пейзажи дикой природы и отменный декор городских строений радуют, правда, не отменяя фальшивости окружения. А так хотелось бы, чтобы посредством пинка ноги вылетали двери, осколками рассыпались стекла, а брошенный в припадке ярости в стену стул разлетался на обломки — но этот предмет мебели даже нельзя схватить. Весь мир — всего-навсего набор декораций, в которых настоящие герои ведут свои тяжелые будничные бои за свободу и независимость. И это бесит до скрежета в зубах, которые соскользнули с черствого пирога не в состоянии отхватить кусок побольше и послаще.

Другая вселенная, где кровоточащими ранами на теле Северной Америки бушует война за правду, где главными движущими силами выступают пар и честь, где из лежащего на земле револьвера выходит тонкая струйка дыма... Это лишь провинциальный театр с бесталанными актерами и фанерными декорациями.

Радости:
Крепкий сюжет
Экстравагантные атмосфера и стиль стимпанка
Неплохой дизайн
Огромные локации
Ладно сработанная паркур-составляющая
Паровой мотоцикл

Гадости:
Общая вторичность проекта
Неважная боевая механика
Топорное управление
Ужасный искусственный интеллект
Устаревшее графическое исполнение
Физики нет как таковой
Кривоватая анимация
Звуку не хватает «остроты»

Оценка: 5.4

Вывод:

От Damnation так и веет бюджетностью и низким исполнительским мастерством, которое — при неплохом сюжете и величественном антураже — свело на «нет» насыщенную атмосферу.

Обзор написан по PC- и Xbox 360-версиям проекта