Противостояние Часть II (окончание)

План был прост и незатейлив, но зато вполне устойчив на непредвиденные обстоятельства. Каждому бойцу отводилась контрольная точка, терять которую нельзя было ни в коем случае — иначе штурмовики просто зайдут остальным в спину. Бротерг займет место на заднем дворе за небольшой скалой, превращенной бывшей охраной в тир, — оттуда отлично простреливается как калитка, так и один из выходов из подземных коммуникаций. Стоули засядет на козырьке крыши и возьмет на себя вертикальную лестницу, ведущую по скале на второй этаж особняка, а удерживающие заложников ваххабиты забаррикадируют первый этаж здания. Оставшийся Микава будет вольным стрелком и, свободно перемещаясь по крыше здания, прикроет бойцов из своего "слонобоя".

Мне как командиру предстояло спуститься в бункер охраны и, наблюдая будущую схватку в размещенные по территории телекамеры, корректировать бой по радио. На мою душу также остался второй выход из подземных коммуникаций.

— Скорей всего штурмовиков будет от восьми до дюжины — больше американцы вряд ли успели взять. Полицию штата они на территорию не пустят и правильно сделают — эти тюфяки будут только путаться под ногами. Но легче от этого не станет, ведь противостоять нам будет засекреченное подразделение ФБР по борьбе с терроризмом, так называемые американские "Черные псы", — сказал я, сворачивая карту и поднимаясь с кровати. — Вырваться из этого кольца ФБР нам не позволит — они слишком хорошо вооружены и отличные профессионалы. Но если мы будем действовать от защиты и положим весь спецназ здесь, в этом особняке, то обычная полиция уже не сможет остановить нас на пути к мексиканской границе. Вопросы есть?
Ответом мне были отрицательные жесты напарников.
— Тогда по местам!
Бойцы по одному стали выходить через балкон, где была лестница, ведущая вниз на задний дворик усадьбы. Оглядевшись на прощание — ни осталось ли где следов нашего присутствия — я вышел вслед за ребятами. Спустившись по деревянной лестнице, я на прощание кивнул уходящему к тиру немцу, а сам двинулся в противоположный угол двора, где между скалой и стенками забора располагался люк — вход в бункер. Еще раз спустившись вниз, но уже по вертикальной лесенке, я оказался в небольшом слабо освещенном помещении, уставленном работающими мониторами слежения.
Пододвинув к экранам стул, я проверил рацию и преступил к наблюдению.
— Сектор чист, — через минуту доложил я в бусинку микрофона, проанализировав картинки на мониторах.
— Вас понял, — ответил Бротерг. На телевизионном изображении было отчетливо видно, как он устраивался на земле, спрятавшись за небольшой скалой, увешанной мишенями. Свой Sig SG-552 немец аккуратно положил перед собой, настраивая оптический прицел. — Я на позиции.

Ехан Бротерг. Ехан-загадка. Кто он? Что за человек? Какие мотивы движут им? Всегда общительный и веселый, можно сказать, душа компании, Ехан, тем нем не менее, сумел доказать, что достоин своего прозвища.
Отличная военная подготовка, собранность в бою и инстинкт прирожденного хищника выдавали в нем выходца из спецслужб военной разведки Бундесвера. Но в баварце чувствовалась и та свобода, что присуща лишь наемникам, оставившим государственную службу за прибыльные, но нелегальные контракты.
Он подсел на хвост моей группы, когда мы готовились с боем пошуровать в Сан-Франциско в поисках Эрнеста Черкано. Продемонстрировав отличное владение оружием, Бротерг предложил свою помощь, таинственно улыбнувшись на вопрос о том, что он хочет взамен. Готов поспорить, что в грудном кармане военного комбинезона Ехана сейчас гнездится точная копия моей распечатки деловых связей "большого Эрнеста". Но кто заказал подобные документы? Конкуренты Черкано по наркоторговле, пронырливые журналисты или все-таки иностранные спецслужбы? Сотни вопросов и лишь один человек, способный на них ответить, — Ехан Бротерг.

На автомате проверив состояние остальных огневых точек, я обратил внимание на периметр. Загроможденный ящиками и кусками скалы, двор настораживал своей девственной чистотой. Это наводило мысли о затишье перед бурей.
И точно — словно по волшебству, двор озарили вспышки дымовых гранат. Серые клубы густого дыма заволокли обзор телекамер, среди ящиков замелькали силуэты вооруженных людей. Спецназ ринулся в бой.
— Вижу врага, — доложил я в микрофон, стараясь оперативно обработать лавину новой информации. — Пятеро в канализации, вооружены штурмовыми винтовками. Снайперов нет. Они отключили подвальное освещение. Парадный двор заволочен дымом. Число нападающих неизвестно.

В ответ раздался выстрел из AWP, послышались хлесткие очереди Steyr Aug. Японец принял бой со штурмующим спецназом, пытаясь найти в дыму серые силуэты бойцов. Те в свою очередь закидывали свободное пространство новыми "дымовухами", удлиняя безопасный коридор к спасительным от снайпера стенам усадьбы. Загрохотал автоматический дробовик Джона, сметая с верхушки вертикальной лестницы на стене усадьбы излишне быстрого и неосторожного бойца спецназа. Раскинув руки, разорванное картечью тело упало обратно вниз, утонув в плотном покрывале дыма.
За это короткое время вторая группа штурмовиков успела молнией проскочить темную трубу подземки и теперь застыла над светлым нимбом первого выхода во двор. Я замер в напряженном ожидании, видя, как спецназовцы между собой принимают решение. Если они пойдут дальше по подземному туннелю, то мне в срочном порядке придется покидать центр наблюдения. С одним Desert-ом наперевес не стоило даже думать о схватке с хорошо вооруженным противником, намного превосходящим тебя по численности.
Но я ошибся в своих страхах — один из бойцов сорвал с петли гранату и мощным замахом выбросил ее через люк во двор.
— Ехан, флэшка!!! — с опозданием я выкрикнул в эфир, но немец уже действовал и без моих подсказок.
Точным расчетливым кувырком он закатился за скалу, пряча глаза от яркой вспышки ослепляющей гранаты, и в следующую секунду снова оказался на месте, открывая огонь по выскакивающим из люка штурмовикам. Первый боец окровавленной куклой отлетел к скале — точная очередь из Sig SG прошила его насквозь. Второй оказался более удачливым — выпрыгнув из люка, он уже в затяжном прыжке открыл заградительный огонь. Ехан крепче вжался в землю, прячась за выступом скалы от визжащих над головой пуль, но длинной последней очередью из штурмовой винтовки успел навсегда пригвоздить агента ФБР к земле.

В то же время синхронно с выпрыгивающими из подвала бойцами открылась калитка, ведущая во двор, и из клубов пыли на помощь гибнущим появилась вторая группа спецназа.
— Откройте огонь. Мне нужна поддержка, — закричал в эфир Бротерг, снова откатываясь за скалу, чтобы заменить опустевший магазин.
Двор стремительно заполнялся вооруженными людьми.
— Микава! Прикрой огнем немца, — приказал я, охватывая взглядом мониторы. — Стоули! Мясник! Держать позиции.
Ситуация развивалась настолько стремительно, что человеческая речь не успевала за движениями штурмовиков.
Ехан, перезарядив автомат, снова принял положение к стрельбе, но было уже поздно. Навстречу его точным коротким очередям — еще один боец упал на колени прошитый свинцом в живот — уже летели цилиндры гранат с ярко-красной полосой. Раздались два оглушающих взрыва, и рассеченное тело немца кровавым фонтаном разлетелось в стороны.
Сердце сжала ледяная ладонь, но я, стиснув челюсти, продолжил работу с мониторами.

На краю крыши с отчаянным криком появился Микава и, выдернув чеку из гранаты, бросил ее сверху на спецназовцев, расположившихся под ногами. Штурмовики бросились врассыпную, но сразу же грянул огненный смерч, снося на своем пути деревянные ящики и изгородь с калиткой. Оглушенные ударной волной, раненные, но оставшиеся в живых штурмовики покатились по земле. Грохнул AWP, и один из агентов ФБР, пытавшийся поднять оружие, уронил винтовку на землю. Пробитая насквозь каска откатилась в сторону, разбрызгивая за собой кровавое содержимое. Выстрел — и еще один раненный штурмовик, пытавшийся ползком протянуть до спасительной стены, выгнулся в предсмертной судороге. Отважный японец ангелом возмездия возвышался над валявшимися на земле бойцами и судил за гибель боевого товарища.
Из канализационной трубы показался темный силуэт спецназовца. Быстро и неотвратимо. Раздалось еле слышное шуршание глушителя, и передергивающий затвор "слонобоя" Микава безвольно упал на колени. Несколько секунд он, покачиваясь, стоял на краю крыши и отрешенно рассматривал, как на белом маскхалате расплываются красные пятна, а потом рухнул вниз на опаленный взрывом двор. Осмотревшись вокруг, агент ФБР с нашивками командира быстро перезарядил магазин и стал приводить в чувство оглушенных бойцов спецназа.

Эно Микава. Эно-пепел. Раздавленный человек и разбитая судьба. У него было все: хорошая работа на югославской фирме, красивая и верная жена, двое прекрасных детишек — что еще можно желать настоящему японцу, помешанному на домашнем уюте и семейном покое. Увы, но крылатая ракета, начиненная взрывчаткой с обедненным ураном и украшенная американским логотипом по борту, познакомила Эно с другой, западной философией добра и демократии. Ночь бесплотных блужданий по десятиметровой оплавленной воронке, где еще утром стоял семейный дом, оставили от его души лишь серый пепел. Поседевшему за ночь Микаве пытались объяснить, что началась война и дом стоял рядом со стратегически важной для Югославии электростанцией. Плохие метеоусловия запутали военную разведку, и под огонь крылатой ракеты попала не электростанция, а гражданские здания. Эно не мог, да и не захотел это понимать. Похоронив то, что осталось от семьи, он отправился в Америку.
Я не знаю, что собирался сделать раздавленный горем и местью японец: обвешаться пластиковой взрывчаткой и войти в Пентагон или, вооружившись штурмовой винтовкой, устроить кровавый террор перед Белым домом. Дикая случайность свела нас вместе — наши места в самолете на Соединенные Штаты оказались рядом, и общее горе сплотило сильнее долгой дружбы. Мне пришлось использовать все свои навыки психолога и специалиста по переговорам с террористами, чтобы убедить его не делать необдуманных поступков. Я рассказал ему свою историю, планы найти и наказать того, кто виновен в смерти моей дочери. "Тебе нужен один человек, кто ответственен за твое горе, а не сотни ни в чем не повинных людей", — доказывал я, укладываясь в тесном самолетном кресле спать. Просидев у иллюминатора всю ночь, обдумывая мои слова, на утро японец сделал мне предложение.
"Я пойду дорогой твоей судьбы, Вик, — сказал он, вонзив в меня серый пепельный неживой взгляд. — Но и ты помоги мне выполнить долг крови". Я не мог ему отказать — над этим сломленным, но еще не побежденным японцем довлел рок. Бросить Эно означало приговорить к смерти, взять с собой — шанс побороться за будущее японца. И еще, пусть со стороны это и отдавало цинизмом, мне нужны были люди, напарники готовые взять оружие в руки и спустить курок. Эно Микава помог мне, став настоящим стрелком, с настоящим фанатизмом постигая мои уроки по снайперскому искусству. В его руках тяжелая винтовка AW Magnum превратилась в неотвратимое оружие возмездия, доставая врага, казалось, в самых невозможных положениях.

— Мясник, занимай круговую оборону. Противник скорей всего попробует забраться через окно в гараж, — я быстро заговорил в микрофон, понимая, что потрепанные штурмовики спустя несколько секунд придут в себя. — Стоули, быстро спускайся со своей позиции и передвигайся на балкон к лестнице. Там встретимся.
— Вас понял, — отрапортовал Джон. — Жаль ребят, из них получились бы хорошие друзья.
Я отбросил в сторону уже бесполезное сидение и проверил оружие, привычно загоняя внутрь боль утраты близких мне людей. Черт возьми! За последний месяц мне пришлось это делать слишком часто. Ухватившись за поручни ведущей наверх лестницы, я бросил последний взгляд на экраны и замер в отчаянии.
Первым оказавшись на балконе, горячий афроамериканец не дожидаясь меня открыл огонь по подбирающимся к черному входу двоим штурмовикам. Удар картечи опрокинул первого бойца на спину, но пробить бронежилет на таком большом расстоянии не смог. Напарник оказавшегося под огнем агента ФБР присел на колено и зарядил длинную очередь из компактного пистолета-пулемета. С деревянного балкона полетели щепки. Джон скатился по лестнице, продолжая стрелять, но внезапность была потеряна. Страшный в ближнем бою дробовик на расстоянии оказался почти бесполезным. Стоули, зарычав от натуги, сделал последнюю попытку прыгнуть вперед и сократить дистанцию, но его бронежилет получил слишком много повреждений. Щелкая опустевшим карабином, пуская кровь через десяток пулевых ранений, Джон прошел два коротких заплетающихся шага и упал на землю. Два почти невредимых штурмовика, перешагнув через тело погибшего афроамериканца, продолжили путь.

Выждав для порядка пару секунд, я взлетел по лестнице наверх. Оглядевшись по сторонам, бесшумно двинулся вперед, прижимаясь к прохладному камню скалы. Дойдя до ее края, я аккуратно выглянул во двор, ища спецназовцев. Как и должно, двое бойцов оказались прямо передо мной, расположившись под балконом лицом к двери, ведущей на кухню, где засели оставшиеся двое моих людей с заложниками. Совершенно не предполагая, что противник оказался у них за спиной, американцы тихо переговаривались по радио и проверяли оружие — наверно, готовились к штурму. Ну что ж, их будет ждать большой сюрприз, я бы даже сказал — смертельный.
Стараясь не издавать звуков, я вытянул из располагавшихся на бедре ножен десантный клинок и приготовился действовать. Несколько секунд тянулось томительное ожидание, и пока спецназ по радио получал приказ, я в это время глубокими вздохами нагнетал в легкие кислород, заряжая тело необходимой силой и энергией. Когда прозвучало знаменитое американское "Go! Go! Go!", я был готов к схватке.

Быстрыми и бесшумными шагами я выскочил из-за скалы и оказался за спиной ведомого бойца. Тот, ничего не подозревая, как раз стал приподниматься с корточек, чтобы двинуться за своим ведущим. Главный же в эти секунды, примостив на сгибе локтя свой здоровый автомат Colt M4A1 Carbine, рванулся вперед, вынося деревянную дверь ударом плеча. Дальнейшие события заняли всего пару секунд, но накаченное адреналином сознание растянуло их в покадровый просмотр кинопленки. Единым, молниеносным движением я ладонью зажал стоящему передо мной агенту ФБР рот и до упора вонзил заточенный клинок в щель между каской и воротником бронежилета. Треск лопнувшей двери отлично заглушил создаваемый мною шум, и я, подхватив обмякшее тело, отбросил его в сторону.
Ведомый, мощным ударом выломав дверь, бросился с оружием наизготовку вперед, но к тому, что он там увидел, янки готов не был. Сорванный с гвоздей заложник тяжелым мешком рухнул прямо спецназовцу под ноги — кровь хлестала из кистей рук и ног, разорванных в мясные лохмотья. Это был Эрнест Черкано, в его остекленевших глазах даже после смерти остался животный ужас. Сообразив, что он наделал, агент ФБР замер на месте и расширенными от ужаса зрачками уставился на тело. Эта заминка на доли секунды и стоила ему жизни — тяжело загрохотал "калашников", и длинная очередь из глубины кухни срезала штурмовика под корень. Отброшенное к стене тело задергалось под пулями в безумном танце смерти.

Неожиданно дверь, ведущая в гараж, слетела с петель, и к грохоту АК-47 присоединилось оглушающее рявканье Steyr Aug. Из длинного коридора в комнату ворвался спецназовец, поливая темноту кухни дождем свинца — в атаку пошла вторая двойка штурмовиков, так удачно прошедшая через гараж и теперь ударившая в незащищенный фланг.
Штурмующий спецназовец оказался прямо напротив меня, в запале боя неосторожно высунувшись вперед из-за коробок, поставленных в короткую стенку. Меня он не заметил, ведь я стоял на улице, да и болтавшаяся на одной петле дверь отлично скрыла мой силуэт. Я отчаянно рванул из кобуры пистолет, понимая, что не успеваю прикрыть подставившихся арабов — агент ФБР двигался слишком быстро и уверенно.
Длинная очередь АК-47, выбивая смертоносную дорожку на стене от меня к спецназовцу, захлебнулась в самом начале. Немного дольше продержался автомат второго исламиста, выбивая каменную крошку вокруг агента ФБР, но и он замолк через полсекунды под грохотом штурмовой винтовки американца. Закончив стрелять в теперь уже мертвую темноту кухни, но все еще не замечая меня, спецназовец потянулся к опустевшему магазину.

В ладонь из кобуры послушно, но уже поздно прыгнул Desert, и я, единым движением сдвинув предохранитель, открыл огонь. Отчетливый грохот выстрелов разорвал только что опустившуюся тишину. Набитая в многочисленных боевых операциях рука не подвела — первая пуля попала в плечо, разворачивая американца ко мне лицом, оставшиеся две пошли точно в голову. Отброшенное мертвое тело уткнулось в стену и, оставляя багровый след на обоях, сползло на пол.
Водопадом из картонных ящиков рухнула короткая стенка, и в черной дыре дверного проема, ведущего в гараж через погруженный во тьму коридор, зафыркал глушак кольта. Болтающаяся передо мной на одной петле дверь в очередной раз спасла мне жизнь — качнувшись под напором сквозняка, она приняла на себя несущий забвение свинцовый град. Дубовые доски с сухим треском разлетелись в щепы, но я, уже схватив удачу за хвост, перекатился в сторону, прячась за спасительным бетоном стены. Бесшумная очередь бронебойных пуль бросилась за мной, разнесла по пути дверную коробку и глухо пробарабанила по стене, оставляя за собой глубокие воронки в бетоне.

Colt замолчал, в здании воцарилась тишина, изредка разрываемая шумом падающих кусков двери. Я вытянул руку с пистолетом, беря под прицел черный проем двери. Несколько секунд я выжидал, предполагая, что спецназовец бросится на улицу, пытаясь достать меня из автомата. Но янки оказался настоящим профи и в горячке боя не пошел на верную смерть, оставшись в спасительной темноте кухни.
Время, наконец, вырвавшись из крепких оков адреналина, снова набрало свою привычную скорость. Кровь кипела в висках, требуя выхода, а сердце порывалось выпрыгнуть наружу из грудной клетки. Сбросив с себя кровавый угар профессиональных рефлексов, сознание вновь выступило на первый план, пытаясь найти выход из создавшегося положения.
Во-первых, защита. С голой грудью идти в бой на штурмовую винтовку может только либо сумасшедший, либо профессионал, взвесивший все детали будущей схватки. Нужен бронежилет и, желательно, с каской. Я обернулся назад и обшарил глазами лежавшее передо мной тело американца. Его "броник" был основательно залит загустевшей кровью, но вполне готов к использованию. Намокшие ремешки пару секунд упорно сопротивлялись моим усилиям. Справившись с карабинами, я стянул бронь с трупа и без капли брезгливости сунул голову в багровый от крови воротник. Надевая бронежилет на себя, я внимательно вслушивался в опустившуюся тишину, пытаясь не пропустить атаку оставшегося бойца.
Во-вторых, оружие. Валявшийся на земле Steyr TMP — компактный автомат, с навернутым на ствол глушителем — пришелся как нельзя кстати. Пояс с дополнительными магазинами был уже приточен к бронежилету, опустевший за всю операцию лишь наполовину. Дослав патрон в ствол и удобнее перехватив оружие, я, наконец, почувствовал себя готовым к схватке.

Голос командира спецназа прозвучал настолько неожиданно, что у меня побежали по спине мурашки.
— Виктор Крабов, с вами говорит агент ФБР капитан Модер. Я предлагаю сложить оружие и отдать себя в руки правосудия, — сказал он и вдруг перешел с казенных фраз на обычную речь. — Хватит стрельбы, ты и так убил слишком много народу.
— Я уже сделал свое дело, — ответил я на предложение американца. — Теперь я хочу вернуться домой. Отпусти меня, и я навсегда исчезну с континента. Меня больше никто не увидит и не услышит.
— Поздно! Пойми, ты же такой же агент спецназа, как и я. Твое дело противостоять террору, а не устраивать его на улицах городов. Ты отбросил те принципы, которым следовал, — теперь ты изгой, преступник без идеалов, за которым охотится правосудие. Даже твоя страна отказалась от тебя, объявив сошедшим с ума профессиональным солдатом. Но ты можешь еще вернуться, искупить вину, представ перед судом.
— Да, я боролся с преступностью, знал, что такое закон, и следовал ему. Но скажи мне, по каким законам надругались над моей дочерью, убили ее парня? По каким правилам человек, сделавший это, остался на свободе и продолжил свои преступные дела под маской благодетеля? И где были те идеалы, которые я так рьяно защищал с оружием в руках на службе страны? Мне пришлось стать новым законом, придумать свои правила и править по ним справедливый суд.
— Ты не можешь судить, это привилегия государства, — возразил капитан.
— Ваши суды куплены, адвокаты в короткие сроки освобождают отпетых подонков и бандитов, деньги и власть решают все. А кто отомстит за смерть родных и близких? Только так! Кровь за кровь.
— И все-таки, это не оправдание. Хоть ты мой коллега и мне симпатичен, но ты должен ответить перед законом. Увы, но это моя работа. У тебя есть последний шанс сложить оружие.
— У тебя своя правда, у меня своя. Одной из них не жить. Такова судьба.
— Мне очень жаль, коллега.

Жестяной цилиндр гранаты, кувыркаясь, вылетел из темноты помещения и покатился ко мне. Мощным рывком я бросил тело навстречу, пропуская между ног "флэшку". Хлопок магниевого заряда раздался уже за спиной, озаряя стены и землю ярким белым светом. Отраженный свет остро резанул по зрению и в дверной проем я влетел с цветными пятнами перед глазами.
Все должно решиться в стремительной рукопашной схватке. Нужно подловить американца, когда он, уверенный в моей беспомощности, выйдет на улицу со штурмовой винтовкой наперевес. Только это спасет меня, лишившегося зрения.
Удар грудь о грудь подтвердил мои расчеты. Но в отличие от агента ФБР, я был готов к столкновению, и торпедой сжатых мускулов отбросил противника обратно в темноту комнаты. Мы покатились по полу, и я нанес несколько точных ударов на ощупь, вышибая оружие из рук и последние остатки дыхания из груди противника. Боец сдавленно захрипел, пытаясь защитить себя глухим блоком. Глаза восстанавливались с пугающей нерешительностью, но я продолжал наносить удары за ударом вслепую, понимая, что стоит только остановиться и обладающий зрением капитан спецназа сразу расправиться со мной.

Ответный удар по голове взорвался в сознании сотнями иголочек боли. Кровавые пятна забегали перед глазами с новой силой — спасла каска, превратившая смертельный нокаут в срикошетивший удар. Я откатился в сторону, спасаясь от остальных ударов, и сорвал с плеча пистолет-пулемет. Бесшумная очередь Steyr TMP разрезала помещение пополам, и я снова перекатился в сторону, чувствуя, как пули в ответ с грохотом вскрывают дорогой паркет в сантиметре от тела. Я на слух перевел ствол в сторону хлопающих выстрелов и, проклиная отсутствие зрения, разрядил магазин до конца. Предсмертные хрипы противника сплелись с отчетливыми щелчками опустевшего пистолета-пулемета.
Некоторое время я обессилено сидел, наблюдая, как кровавая пелена перед глазами растворяется в царившем полумраке кухни. То, что еще полчаса назад представляло собой роскошную комнату, теперь больше походило на мясобойню: истерзанные пулями и разукрашенные кровавыми пятнами стены, разбросанные на полу тела погибших бойцов, острый запах свежей крови и сожженного пороха. В нескольких шагах от меня лежало тело мертвого командира спецназа, в руках дымился так и не добравшийся до меня табельный пистолет H&K USP.45.

— Извини, коллега, — сказал я, поднимаясь с пола и отбрасывая уже теперь бесполезный Steyr TMP в сторону. — Моя правда оказалась сильнее. Но значит ли это, что я прав?
Американец молчал. Мертвые не могут отвечать на вопросы живых.
Шатаясь от усталости, я подошел к телу и стал снимать с развороченной пулями груди запасные магазины к Colt Carbine. Нагрузившись под завязку, я подхватил штурмовую винтовку и, поправив "броник", двинулся к выходу. Там, за черным зевом туннеля, сверкали сирены полицейских машин, виднелись силуэты вооруженных полицейских и чувствовались хищные взгляды снайперов. Я не думал об этом. 

— Салют, плохие мальчишки и отвязные девчонки! В эфире радио Анархия. Вы еще любите загадочные и необъяснимые убийства? Тогда держите еще одно в вашу коллекцию! Сегодня утром, в Нью-Йорке отбросил копыта славный генерал ВВС Дениэл Мерстоун, офицер Пентагона. Приколись, но оказывается, что транзитный путь металлокерамической бронебойной пули по черепной коробке генерала оказался несовместим с его здоровьем. И это несмотря на все усилия охраны и бронированного автомобиля. В общем, работал наш парень — прирожденный убийца. Как всегда полиция в истерике, а ФБР в нокауте. Пентагон травит сказки про то, каким весельчаком слыл Дениэл Мерстоун, — разрабатывал и курировал планы бомбежек Ирака и Югославии, и как теперь его будет не хватать нации. Такие вот новости. Оставайтесь с нами, держите волну...

Александр Богуш