Полиция памяти

Однажды исчезли птицы. И розы исчезли. И календари. Истории, которые люди придумывают, чтобы рассказывать друг другу. Много чего исчезло в свой черед. Почему и терзал самых задумчивых вопрос: «А что будет, когда начнем исчезать мы?» Но это оказалось не больно, совсем не больно. Разве что непривычно на первых порах: проснуться и узнать, что твоя левая нога исчезла. Строго говоря, анатомически она так и осталась на положенном ей месте, вот только — сами люди неумолимо забывали, а что это такое — левая нога. Возрастающая дырчатость души. Исчезают фотографии, вернее понятие о фотографии, — и ты смотришь на фото своих родных и уже не понимаешь, что это за картинка в рамке такая. Брешь в мироздании, и ее уже не заделать. Некоторые говорили им: «Сопротивляйтесь, удерживайте воспоминаний хоть толику». Но всего правильнее им казалось зачистить брешь от гноя оставшихся вещей-напоминалок, которые уже ни о чем не напоминают. А может, и не казалось. Все равно Полиция памяти, когда что-то исчезало, ждать себя не заставляла и не церемонилась.

Роман «Заветный кристалл» (как он называется в оригинале) был написан Ёко Огава еще в 1994 году. А спустя четверть века ушлые американские издатели сочли, и в общем-то сочли правильно, что роман страх как актуальный. Сочли — и перевели, с подобающей рыночной конъюнктуре коммерческой правкой. И стали продвигать в массы антиутопию в духе «микс Оруэлла и Брэдбери» с бронебойным названием «Полиция памяти». К сожалению, российские издатели собезьянничали и повторили тот же трюк. Возможно потому, что лень было рисовать обложку с нуля и купили права на ту же американскую. Прагматизм, однако.

Что ж, Тайная полиция — Полиция памяти — в романе действительно есть. И время от времени нам во всех красках показывают, как она совершает свои безжалостные налеты на дома жителей некоего острова: ищет, не осталось ли у них чего из вещей, связанных с явлениями и понятиями, которые исчезли. Показывают, как она хватает и увозит в неизвестном направлении тех, кто способен не забывать. Намекают на ее имперское величие и орденскую иерархическую организацию. Намекают даже на то, что способных помнить она вычисляет, используя чуть ли не нейроинженерию. Да только это в романе не главное. Настолько, что в конце концов нам даже не объяснят, а что это за полиция такая, откуда она взялась и какие цели преследует на самом деле.

Нет, политический подтекст при желании найти в романе возможно. Тем более что и сюжет закручен вокруг того, как главная героиня, безымянная писательница, укрывает у себя в доме своего редактора R, который из тех, кто преступно не забывает. Да только это будет кожура. Бесполезный верхний слой, который следует снять и, на секунду вдохнув цитрусового аромата, выбросить. Потому что суть в другом.

Ключ к пониманию этой кафкианской, но на восточный лад притчи дает роман в романе — история, которую сочиняет безымянная героиня. До момента, когда на острове не случается исчезновение самого понятия «рассказанная история». И несколько позже — осознав, что в убежище, предоставленном ею R (единственный поименованный персонаж) она сможет остаться навсегда. Среди вещей, сохраненных когда-то ее матерью, убитой Тайной полицией за способность помнить. Остаться, даже исчезнув самой.

Ключ — в истории о девушке-машинистке, которая потеряла голос и общалась со своим любимым преподавателем машинописи, набирая текст. А когда машинка сломалась, тот отвел ее в часовую башню над своим классным кабинетом и запер там, среди груды сломанных пишущих машинок. Сказав при этом, как рад тому, что ее голос исчез. Ведь голос не совершенен, совершенны лишь движения пальцев, после долгих тренировок набирающих вслепую текст. Он покинул ее, уйдя во внешний мир, — покинул в комнате-убежище, которая ее и поглотила.

R тоже покинул свое спасительное убежище. Вышел во внешний мир, когда Полиция памяти оказалась больше не нужна — когда люди острова исчезли окончательно, оставив за собой одни свои голоса. Он не был просто тем, кто не забывает. Учитель машинописи не был каким-то злодеем. Тайной полиции памяти никогда и не существовало, вполне вероятно…

Антиутопия — это не про тоталитарное государство, которое так или иначе явлено и борьба с которым уже поэтому подразумевает надежду и возможности. Антиутопия — это про концлагерь, узники которого охраняют сами себя: даже смирившиеся, они упорно перенаправляют остатки своей убывающей жизненной силы на подозрение каждым каждого. И в том, и в другом случае «Полицию памяти» заносит не туда.

А «Заветный кристалл» — коан.

И ответа на него не преподнесет никакой учебник выживания для неприспособленных.

U$D