Иэн М. Бэнкс и его Культура

Такие две проблемы, как контакт и утопия (технологическая, но и не только), являются для научной фантастики тем полем разработок, которое пахать не перепахать — было бы желание и готовность оригинально мыслить. На поверку, конечно, обе эти проблемы оказываются никак не сугубо жанровыми: вопрос о принципиальной возможности понять другого в человеческом же социуме и вопрос, что будет после всех возможных достижений и побед, — определенно из разряда первичных, бытийных и «проклятых». Просто в НФ много ярче видно, насколько «слишком по-человечески» эти проблемы зачастую решаются, насколько приземленные, годные разве что для не блещущего умом здравого смысла ответы на эти вопросы даются. Экстраполяция (перенос какой-нибудь феодальной модели человеческого общежития на межзвездный королевский двор, скажем) — типичный тому пример.

Предлагая читателю ознакомиться с романами Иэна М. Бэнкса, составляющими такое его детище, как цикл «Культура», честный критик не забудет отметить, что автор в своем творчестве также не избежал — соблазна ли, ловушки — столь легковесного подхода к образу будущего. Но он же обязательно отметит и то, насколько изящно автор оправдал этот свой «ляп», попутно еще раз заострив обе уже названные выше проблемы. Действительно, пангуманоидная сверхцивилизация Культура, давно решившая для себя все вопросы социально-инженерного характера и обеспечившая вхожим в нее (родиться непосредственно в ней совсем не обязательно) бессмертие если и не реальное, так технологическое, подозрительно «современна» — да хотя бы в понятиях Intellectual Dark Web, этого новейшего движения штатовских интеллектуалов. Она, если угодно, представляет собой эдакий либертарианский идеал — в котором репрессивная толерантность снята с повестки дня по причине разведения таких ошибочно слитых понятий, как право быть другим и обязанность всех остальных уважать это право, а государство сжалось до минимально необходимого ядра, связанного с выполнением тех функций, без которых ну никак. В Культуре не любят говорить об Особых Обстоятельствах — отделе, чьи представители одновременно и шпионы, и дипломаты, — но при этом именно Обстоятельствам, выполняющим всю грязную работу, Культура обязана тем, что ее население сохраняет свою пассионарную подвижность. Вступая в контакты с самыми разными инопланетными расами, а нередко занимаясь и просветительско-прогрессорской деятельностью, Культура всегда открыта новому, а потому избегает той пресыщенности, за которой вполне может последовать Сублимация — отказ от физических тел и переход на по-настоящему иной, даже инаковый уровень бытия. Строго говоря, такой переход — уход от всех привычных для нас ограничительных законов материальной реальности — и был бы воплощением единственной в своем роде настоящей Утопии, той Сингулярностью, даже попытаться осознать проблему которой — вызов нашему ограниченному разуму. Бэнкс на это не претендует — при том, что упоминания о тех, кто дерзнул на такой переход, присутствуют во многих романах цикла, как указание на то, что проблема утопии много шире обычно представляемой.

Содержание же романов сюжетом и самой интригой наполняют именно Контакты, в том или ином своем виде, — причем такая классическая схема, как «высокоразвитые визитеры и темные, ничего о Вселенной не знающие аборигены» задействована только в «Инверсии», очень напоминающей «Трудно быть богом» Стругацких. Чаще всего Культура, через те же ОО, поддерживает обычный и даже в чем-то рутинный рабочий процесс по взаимодействию с теми, кто интересен ей в данный момент. Да и сама Культура зачастую выступает всего лишь фоном, не говоря уж о том, что она крайне неоднородна, так как являет собой сообщество-конгломерат различных гуманоидных рас. Нередко все ее влияние и присутствие сводится к частным инициативам конкретного определенного лица. Сама же фабула романа вертится вокруг мелких интриг обитателей не самого развитого мира, для которых возможное вмешательство со стороны – о чем они прекрасно осведомлены — может быть как подспорьем, так и помехой. Разные уровни развития, разные, благодаря этому, этические, моральные и философские вопросы, которые можно затронуть, — цикл «Культура» уникален уже хотя бы тем, что о какой-либо очередности применительно к его романам говорить не приходится: бери и читай любой, тем приятнее будет открытие.

Все же, учитывая направленность журнала «Виртуальные радости», выделить стоит роман «Несущественная деталь» — поскольку значительное место в нем занимает особая «реальность имитации», связанная с искусственно сконструированными Адами, вокруг которых один из узлов интриги и завязан.

В заключении — коротко о самом писателе. Иэн Бэнкс, выступая как автор мейнстримовой прозы, о фантастике Иэна М. Бэнкса частенько отзывался как о чем-то совсем несерьезном — юмор уроженца британских островов, это без сомнения. Тем не менее, противопоставление «попсового» автора «Осиной фабрики» нормальному фантасту нередко заставляет вспомнить о таком слове, как «холивар» — пустое занятие, лишний раз доказывающее, что литература может быть или хорошей, или плохой, но никак не в силу жанра. Сожалеть стоит не о «раздвоенности» Бэнкса, с его «побившем мировой рекорд прозрачности» псевдонимом, а о том, что уроженец Данфермлина и убежденный противник английских Тори не дожил ни до шотландского референдума о независимости, ни до Брэксита. Ведь оба эти события сами по себе — фактически готовые сюжеты, которые только развернуть толково, а уж где их использовать — в мейнстриме или в фантастике — дело десятое.

Материя

Книга: Иэн М. Бэнкс, роман «Материя» (цикл «Культура»)

Издательство: Азбука, 576 стр., 2018 год.

Жанр: НФ, космоопера

Этот роман, один из последних в цикле «Культура», прежде уже издавался на русском. Заново отредактированное издание, вышедшее к десятилетию оригинала, вполне можно рекомендовать для знакомства со всем циклом: особенности Бэнкса-фантаста роман отражает сполна. Впрочем, и для знакомых с такими «реалистичными» вещами писателя, как «Мост» или «Шаги по стеклу», не станут откровением несколько параллельных сюжетных линий, между которыми действие и скачет. Тем более что в «Материи» нет того, чтобы они до поры до времени между собой как будто бы и не были связаны вообще, — хотя внушительный глоссарий в конце романа определенно может испугать. Столько рас, имен собственных, географических названий и просто терминов!

Прежде всего роман примечателен местом действия — огромной искусственной планетой (пустотелом) Сурсамен, на разных уровнях-ярусах которой в подходящих для себя средах обитания живут самые разные виды и расы. При этом главный упор делается на 8-й и 9-й ярусы и на населяющих их гуманоидов сарлов/делдейнов, что ведут между собой давнюю войну. Заманив армию противника на свой ярус, сарлы наголову разбивают ее, после чего готовятся идти маршем, соответственно, на нижний уровень для окончательного разгрома врага. Вот только во время этой успешной для них битвы погибают сарлский король и наследный принц — так, во всяком случае, сообщают народу. На самом же деле король убит своим вероломным советником, а видевший все это принц Фербин вынужден бежать. Теперь его путь лежит на поверхность — в надежде выйти через расы-менторы сарлов на свою сестру, которая еще девушкой была передана Культуре «по обмену». Между тем на 9-м ярусе, успешно завоеванном сарлами, обнаруживается древний артефакт, предположительно связанный с назначением таких пустотелов, как Сурсамен, — их тысячами миллиарды лет назад построила по всей Вселенной раса Вуаль, ныне исчезнувшая. Так развалины оказываются в фокусе притяжения очень и очень многих высокоразвитых рас, что-то явно темнящих и недоговаривающих при контактах друг с другом.

Идея иерархизма пронизывает весь роман, который сюжетно представляет собой смесь из роуд-стори, политического триллера и приключенческой авантюры «в поисках затерянного мира». Цивилизации, именуемые эволютами низкого уровня, как сарлы, имеют своих менторов-наставников в лице цивилизаций-эволютов среднего уровня, а для тех, в свою очередь, менторами выступают эволюты высокого уровня, вроде Культуры, — и Сурсамен, со своим многоуровневым строением, как нельзя лучше подходит для отображения этой цепочки. Принц Фербин в своих поисках сталкивается с той неприглядной правдой, что зачастую такое менторство — натуральное соглядатайство, ничем не лучше интриг при дворе ничтожных в космическом масштабе сарлов, которые параллельно же и показываются. Но и это — только первый слой. Бэнкс не был бы Бэнксом, если бы не добавил в текст чего-нибудь интеллектуально-утонченного, что средний читатель может и не заметить. «Войны в Заливе не было» — культовый Бодрийяр на середине чтения вспоминается почти что дословно, заставляя хорошенько задуматься над названием романа. На русский оно переведено, конечно, ужасно, с потерей всех смысловых нюансов, — но, с другой стороны, грамотный перевод почти наверняка походил бы на  какой-нибудь кембриджский каламбур вековой давности за авторством логика вроде Рассела. «What is Mind? No Matter. — What is Matter? Never Mind». Вот уж где дилемма, за спором о разрешении которой не помешал бы «смотрящий» по ведомству лингвистики!

Как бы то ни было, дотошные описания чего-нибудь «разэтакого» («шагающий» водопад, рукотворный петлемир-аквапарк для миллиардов жителей); колоритнейшие персонажи, менявшие от случая к случаю свой пол и в конце концов отдавшие предпочтение жизни в виде разумного куста; космические корабли с безумными названиями и такими же своими аватоидами-персонификациями, — всё то, что и отличает фантастику Бэнкса, — на месте. Разве что обошлось без битв космических флотов, но этого даже и не замечаешь: всё и так очень масштабно, притом что компактно и без необходимости строить догадки о связи пятого с десятым. А еще в «Материи» отчетливо, но с нотками, для автора вовсе не характерными, звучит мотив семьи. Вроде как писатель создавал этот роман, выйдя из психологического кризиса, вызванного разводом, благодаря своей новой (и последней, как показала жизнь) подруге — ей произведение и посвящено. Что же, известную сентиментальность, сказавшуюся в том числе и в дополнительной концовке, это вполне объясняет.

U$D