Гелиополь

С подачи разной степени шаблонности «дивергентов» антиутопии сделались, так сказать, модными и зрелищными. Предупреждение, которое вроде как и должно бы составлять их стержень, оказалось на втором, а то и на третьем плане: они по-своему «прикольны», пусть и показывают нам будущее совсем безрадостное. Конечно, есть классические книги Оруэлла, Хаксли, Замятина. Но нетрудно также и объяснить, почему произведения, ими написанные, в чем-то ущербны: ведь они задумывались как реакция на те розовые мечты и благие намерения, которые так часто заводят совсем не туда. А оправданно ли жертвовать художественным ради идеологической составляющей — вопрос открытый.

Чтобы избежать крайностей двух жанров, американский футуролог Тоффлер придумал такой «промежуточный» жанр, как практопия, или практическая утопия: общество в ней далеко не идеальное, но и тирании, как мы ее знаем по «1984», например, и близко нет. Как ни странно, но написанный задолго до изобретения Тоффлером термина роман «Гелиополь» вполне может быть определен как практопия. С уточнением эстетская, а почему — об этом далее.

Спустя несколько десятилетий после очередной разрушительной войны в одной из столиц восстановленного и сделавшего большой скачок в своем техническом развитии мира за власть борются две группировки. Проконсул, вокруг которого группируются аристократы и военные, противостоит популисту Ландфогту, опирающемуся на спецслужбы и прессу. Их борьба носит в основном характер позиционный: каждый выжидает ошибок другого, впрочем, и к прямому столкновению на улицах обе стороны подготовлены отменно. Кроме того, незримой фигурой в повествовании присутствует загадочный Регент. Именно он с командой единомышленников поднял мир из руин, после чего удалился осваивать космическое пространство. Вот такая причудливая конфигурация ожидает читателя: космические и информационные технологии — и почти что феодальные взаимоотношения во власти. Между тем в город из дипломатической командировки возвращается один из надежнейших соратников Проконсула — командор де Геер. Раскачиваться ему некогда: в Гелиополе очень неспокойно, Ландфогт готовится нанести удар.

Исходя из подобных раскладов, современный читатель мог бы подумать, что его ждет политический триллер с неслабой примесью экшена — но нет, ничего такого не будет даже отдаленно. Тягучая атмосфера заполнена прогулками на природе, беседами об отношении к основным вопросам мироздания, рассказами главных героев о своем, скажем так, духовном опыте. Что-то похожее на действие начинается только во второй части романа — но ценен он совсем не этим. Эта книга, написанная 70 лет назад, — определенно из тех, о которых Томас Манн в послесловии к своему «Избраннику» писал как о плодах «той поздней культуры, которая появляется перед наступлением варварства». Тем не менее, именно сейчас, на волне консервативного ренессанса, читать ее по-настоящему любопытно: как историю о свободе и о выборе, а также о том, что излишняя приверженность любым преходящим ценностям огрубляет культуру, она же — самоценна. А одна из вставных новелл является интереснейшей параллелью с «Областями тьмы» Алана Глинна и дает прекрасное представление о том, какие изменения в мировоззрении масс людей произошли за последние полвека.

«Ровесник века» (он прожил 103 года — и умер в 1998-м) Юнгер почти не переводился на русский — ввиду своих сомнительных, с точки зрения коммунистов, взглядов. Не жаловали его и западные «левые»: так, один из предтеч нынешней «репрессивной толерантности» Адорно походя называл его фашистом — исключительно за консерватизм. Это, разумеется, не так. И как же хорошо, что подобные по-настоящему эстетские, как мрачное видение де Геера в конце романа (вот где прорывается антиутопия!), совершенно не коммерческие книги до сих пор время от времени переиздаются. Подобная литература, связанная со «злобой дня» разве что опосредованно, всегда найдет своего читателя — пусть и с мизерным тиражом.

U$D