Дым
Книга: «Дым», Дэн Вилета.
Издание: «Азбука», твёрдая обложка, 512 страниц, 2017 год.
Аннотация утверждает, что это произведение «принципиального эмигранта» Вилеты вполне можно поставить в один ряд вместе с «Джонатаном Стренджом» Сюзанны Кларк и «Маленький, большой» Джона Краули. Что-то там слышавшие про героев-школьников и про мир, который «почти как наш, но не совсем», добавляют до кучи еще и неуместного здесь Поттера, а коллекционеры иносказаний и аллегорий возводят дырявый забор вводящих в заблуждение аналогий с Филипом Пулманом.
Спойлеры секретничают, что важное место занимает как бы любовный треугольник из подростков, — акцент излишний, но грубо так отсекающий часть потенциальной аудитории псевдоярлыком «девчачьего фэнтези».
Наконец, сам автор пишет в благодарности-послесловии, что роман на самом деле о наших днях, и вбрасывает приманкой словечко «политический», обезвреживая его, впрочем, следующим же высказыванием, что «магистральной идеи нет».
Но не стоит распалять аппетит своего ожидания подобными сомнительными закусками с тем, чтобы потом икать, как не стоит и пренебрегать основным блюдом-книгой на том одном основании, что приличный обед не начинается с приторностей. Всё куда проще.
Автор не создал проработанной альтернативной реальности, как не создал и скрытого, потайного мира в мире нашем, привычном. Реальность «Дыма» — это конец 19-го века, в котором Гегель со своей диалектикой уже стал частью здешней истории, а Лев Толстой в крестьянской одежде все еще жив, как и в истории всамделишной. И нет ни малейшего намека на то, что копирование одной историей и реальностью истории и реальности другой, настоящей, этим и ограничивается. Всё отличие — в единственном феномене, в том самом Дыме, выделение которого из человека провоцируют и помыслы, известные как смертные грехи, и даже излишне бурные, неподконтрольные рассудку проявления чувств. Аристократия Англии, изолировавшейся от тлетворной разнузданности Континента, в своих частных школах обучается искусству сдержанности — чтобы зримо соответствовать статусу «белой кости»: не дымить и сим править.
Подросток с темным семейным прошлым и его друг из тех, кто уже по факту рождения входит в «сливки общества», узнают (не случайно, совсем не случайно) о том нагромождении лжи, что окутывает (каламбур) Дым. К ним, лишь бы поперек матушки, которая тут за кукловода, присоединяется гордая девица. Всё дальнейшее — калейдоскоп событий, почти что образцово собранный для массовой литературы уровнем «еще на ступеньку выше к интеллектуальной». Он позволяет вполне в духе времени каждому увидеть свое, чуть ли не по-карнавальному поставив забойное клише модных антиутопий с ног на голову, утверждая в конце прямо-таки детский праздник непослушания. О нет, это не ради низвержения деспотизма, не ради освобождения, даже не ради своего личного счастья, на пути которого вечные барьеры деспотизма, что неплохо бы сокрушить. Всё куда проще.
Мы боремся со своей «дымовой» природой, насилуя свою эмоциональную сущность, и пытаемся ее подчинить негодным советчикам вместо того, чтобы понять ее. А тот, кто имеет возможности и влияние, удовлетворяет потребности своей уже искалеченной натуры тем, что радости чистого чувства заменяет опьяняющими суррогатами. «Дымовая» сигарета. И обратно этому — леденец, впитывающий в себя Дым, когда дымить не к лицу. Клише трубит о деспотизме и освобождении, а карнавальная концовка резонно выкатывает в ответ, что не имеет это значения, пока каждый, независимо от своего социального положения (какова шпилька, а, геройский тренд?), не прочувствует сам себя и не избавится тем самым от лжи, завесой заслоняющей (снова каламбур) Дым.
Через весь роман проходит то ли ангел, то ли чудовище — безэмоциональный человек, который не дымит. Не жертва и не вызов в том смысле, как это преподносится теми самыми клише и трендом. Может, он и хотел бы — так, слегка, чтоб легкий осадочек сажи на белой рубахе? Не проверишь — не узнаешь. Если что и нужно освободить, так это Дым, по странной иронии взяв для этого субстанцию из бывшего человека, сущностью Дыма измененного. Но не стоит ждать от бурлеска концовки вымученного откровения, и это к лучшему. «Выйти замуж можно будет сразу за двоих», — так, будто бы между прочим, падает крепость неприступной прежде гордой девицы, которой по-прежнему — лишь бы поперек матушки. Так что хвала Дыму!
U$D