Безумие и его боги. Второй эшелон
Ктулху, Йог-Сотот, Ньярлатхотеп — все эти имена любой, кто заинтересуется причудливой мифологией Лавкрафта, узнает в первую же очередь, и повторять их лишний раз нет никакого смысла. Но Мифы Ктулху далеко не ограничиваются одними этими именами, пусть началось все как раз с одного-единственного, причем заимствованного напрямую у древних семитских племен имени Дагон, а сам писатель никогда ни о какой систематизации даже и не думал. Так что если вы услышите случайно где-нибудь на конвенте слово Ктугха, не стоит думать, что произнесший это оговорился. А если до вас донесется имя Ктхуллы, не надо поглядывать свысока на того, кто «не в теме». Напротив, он-то во всех этих хитросплетениях разбирается очень даже хорошо — и очевидно посвящен в планы Ктулху использовать собственную дочь для возрождения в случае своей гибели – такой вот «аварийный план». По крайней мере, если верить этому выдумщику Ламли, Азатот его за такое кощунство разрази!
Лавкрафт и современники: ты — мне, я — тебе
Неверно было бы сравнивать мифотворчество Лавкрафта с литературной игрой, хотя сам он в своих письмах нередко отзывался об созданных своей фантазиях божествах (the Old Ones) иронично: йог-сототиана. Его коллеги по цеху из Weird Tales (Кларк Эштон Смит, Роберт Говард, Фрэнк Белкнап Лонг, Генри Каттнер) запросто придумывали своих представителей пантеона, не утруждая себя необходимостью что-то с чем-то связать. Каждый исходил из своих предпочтений и видения того, какими должны быть чуждые всему строю нашего мира сущности.
Абхот
Калифорниец Кларк Эштон Смит, у себя на родине больше известный как поэт причудливых галлюцинаций, привнес во вселенную хтонических божеств — Уббо-Сатлу, Абхота, Тсаттогуа. «Аморфная масса, не имеющая ни головы, ни членов, порождающая первичные прообразы жизни на Земле. Все земная жизнь в итоге вернется к Уббо-Сатле», — так в одноименном рассказе строками выдуманной (еще одна традиция, заложенная Лавкрафтом) «Книги Эйбона» Эштон Смит говорит об этом прародителе органической жизни. Писателя не смутило по-дружески подколоть приятеля по переписке из Провиденса: говоря об Уббо-Сатле, он категорично заявил, что тот прибыл на Землю задолго до Ктулху, Йог-Сотота или Тсаттогуа. Последний представляет собой огромную жабу и фигурирует в таких рассказах, как «Семь испытаний» и «Злой рок Авусла Вутовкана». В «Семи испытаниях», кроме того, можно познакомиться с богом-пауком Атлах-Наха — в Бездне он ткет свою вечную паутину, и Абхотом. Тот, безусловно, родствен по своей природе Уббо-Сатле, но вместе с тем уже несколько «оформлен», если говорить об облике, даже «оцивилизован». Эштон Смит характеризует его как источник всяческих нечистот, что живет в Н'кай. Эта местность, в свою очередь, упоминается в «Кургане» самого Лавкрафта как опасная зона, которую исследовали обитатели подземного К'ньяна, после чего заблокировали проходы в нее, а изображения жабы Тсаттогуа, чей культ некоторыми в К'ньяне исповедовался, разрушили все до единого — в целях безопасности, так как в адских глубинах было открыто нечто поистине ужасное.
Глааки
Примерно так — по-дружески и с толикой соревновательного духа — процесс обогащения лавкрафтовской мифологии, о «приватизации» которой сам писатель и не помышлял, и шел, пока Лавкрафт был жив. В качестве еще одного примера можно привести Гончих Псов Тиндалоса, упоминаемых у Лавкрафта в «Шепчущем во тьме», куда они попали из одноименного рассказа Фрэнка Белкнапа Лонга. Тот, вероятно, испытывал внутреннюю потребность обрисовать образ созданий, которые не прочь покопаться в человеческом разуме и даже захватить его. Схожие сущности присутствуют также в его рассказе «Мозгоеды», любопытном еще и тем, что его можно рассматривать как предшественника классического сюжета про «похитителей тел». Кроме того, Лонг написал «Ужас с холмов», где появляется слоноподобное божество Чаугнар Фаугн. Его восковая статуя будет присутствовать в коллекции музея из «Ужаса в музее» самого Лавкрафта, посвященного Древнему с планеты Юггот — Ран-Теготу. Описание того довольно характерно для «химерических», а не абстрактных, вроде Йог-Сотота, божеств пантеона. Если последний представляет собой «скопление светящихся шаров», то у Ран-Тегота есть «шарообразное туловище… похожая на пузырь рудиментарная голова… три рыбьих глаза… хобот длиной в фут… подобие волосяного покрова, состоящее из змееподобных сосательных хоботков… шесть гибких конечностей с черными лапами и крабьими клешнями». Из абстрактных же Древних можно указать на Ньогту — Обитателя Тьмы, «которого и быть не должно» («Салемский кошмар» Генри Каттнера, также упоминается в романе «Паразиты сознания» Колина Уилсона).
Классификация: методы и казусы
За что многие поклонники Лавкрафта не жалуют Дерлета, так это за то, что он, со своим католичеством, привнес в мифологию писателя противовес Древним в лице Старших Богов. Как итог — с космическими существами, которые «были на Земле задолго до человека и будут на ней и после него», оказалось возможно бороться… пятиугольными камешками, известными как Знаки Древних (см. «След Ктулху» — форменный сериал из пяти эпизодов, образцовая «дерлетовщина»). Кроме того, Дерлет классифицировал Древних как последовательный педант — в соответствии с четырьмя стихиями, и для этого ему пришлось создать Ктугху — Древнего, соотносимого со стихией огня. (Очень неплохой рассказ об этом божестве с «резиденцией» на звезде Фомальгаут написал Джон Гласби — «Черное зеркало».) Дерлет также «стравил» некоторых Древних между собой. Особенно сильная вражда, по его мнению, наличествует между Ктулху и Хастуром (сводный брат Ктулху, между прочим), а также Ктугху и Ньярлатхотепом с Шуб-Ниггурат (чем пользуются герои рассказа «Обитатель мрака»: призывают Ктугху, чтобы изгнать одну из аватар «повелителя тысячи масок»).
Брайан Ламли пошел другим путем — и впал в крайний материализм. В повести «Роющие землю», посвященной борьбе с выдуманным им Древним Шудде-М'еллом, он устами своего оккультного детектива Титуса Кроу объявляет БЦК (божества Цикла Ктулху — каков еретик!) физическими явлениями Вселенной. Азатот становится Большим Взрывом (ядерный хаос, ну конечно), Ньярлатхотеп, как вестник, — эффектом телепатии (странно, что не гравитацией), а Шуб-Ниггурат — витальной и сексуальной силой. Вообще, с последним у Ламли наблюдается полный перебор: Древние у него подозрительно озабоченные («Рожденный от ветра», например, — типичный в этом отношении рассказ, выделяющийся тем, что в нем сын Итаквы — от обычной женщины, понятно, — вступает в битву со своим суровым отцом). Но это, применительно к лавкрафтовским мифам, в принципе тема особая.
«Фрейдистам вход воспрещен»
«Из брюшины произрастали изогнутые щупальца с красными присосками… На обоих бедрах находились рудиментарные глаза… рядом с хвостом — нечто вроде недоразвитого рта… Осталась только липкая белесая масса». Подобные описания (конкретно это — из «Ужаса Данвича») представляются настоящим подарком для эпигонов доктора Фрейда, о чем даже Спрэг де Камп, гораздый в своей биографии Лавкрафта порассуждать о его комплексах, писал с неприкрытой иронией. Но как раз писатели «нового круга» (Кэмпбелл, тот же Ламли), обращавшиеся к Мифам Ктулху с целью привнести в них свое, будто нарочно дразнили экспертное суперэго этих эпигонов, создавая божеств именно в таком духе.
Йибб-Тстлл
Рэмси Кэмпбелл дебютировал в литературе «лавкрафтианским» сборником «Обитатель озера», в котором не стал размениваться по мелочам: ввел в библиотеку запретных книг аж 12 томов «Откровений Глааки», а в пантеон — сразу несколько любопытных божеств. Сам Глааки, предположительно упавший на Землю в метеорите, представляет собой по-глубоководному уродливую рыбину, покрытую множеством металлических и при этом живых шипов. Вгоняя их в тела жертв, Глааки вербовал себе новых культистов: шип, отделяясь от Глааки, распространял по телу жертвы сеть каналов, превращавших того в подконтрольное импульсам Глааки существо, вроде зомби, — повод связать образ этого Древнего с понятием «стокгольмского синдрома», почему бы и нет?
В рассказе «Черным по белому» появляется Й'Голонак — вытесненный кошмар всех «книжных червей», это без сомнения. Кстати, Бледный Человек из «Лабиринта Фавна» очень на него похож, только у Й'Голонака «жадные руки легли на лицо [незадачливого любителя почитать страшилки], и в ладонях открылись влажные алые рты». Без риска ошибиться можно предположить, что отдельные оригиналы усмотрят в этом архетипичный образ vagina dentata. При таком подходе и Даолот, Разрывающий Занавесы, — устраняющий искажения в восприятии и показывающий формы мира как-они-есть — вполне может рассматриваться как фигура карающего (за чрезмерное любопытство) Отца.
Но все это меркнет перед Древним с феерическим именем Йиб-Тстл, который, подобно Йог-Сототу, вхож во все времена и пространства, а его черная кровь способна жить отдельно от него самого. Описание его, если без купюр, таково: «огромное, черное, с извивающимися грудями-щупальцами и анусом на лбу, существо, чей мозг насыщается собственными испражнениями», — и принадлежит Брайану Ламли. Нет, все-таки не зря события рассказа «Ужас в Оукдине» разворачиваются не где-нибудь, а в психушке!
В заключении, в качестве операции регрессии, следует рассказать о птицеподобном Древнем, которому поклонялись еще в «Богах Бал-Сагота» Роберта Говарда. Голгорот из превосходного рассказа Лина Картера «Рыбаки из ниоткуда» представляет из себя одноногую, одноглазую, с чешуей вместо перьев бескрылую птицу, чей разинутый клюв утыкан острыми зубами. Если это описание — не плод комплекса кастрации, то… но стоп, хватит, хохме время, а Древним — в общем, «не мертво то, что в вечности живет».
Щупальца в играх
Поскольку в самом начале статьи мы договорились не говорить о божествах «первого эшелона» из Мифов Ктулху, то резонно спросить: а как обстоят дела со всем вышеописанным разнообразием в играх? И здесь всё, признаться честно, печально и пустынно. Ведь даже Ктулху нам зачастую подсовывают как мем, как маркер, долженствующий указать на нечто жуткое, оккультное и невыразимое (одновременно). Получается, скажем прямо, не очень. Sherlock Holmes: The Awakened, Eldritch (рогалик в майнкрафт-стилистике), Cthulhu Saves the World — все они используют этого Древнего скорее как вишенку на торте или даже сам торт, почему тортом и хочется запустить в ответ. С другой стороны, некроморфов из такой превосходной игры, как Dead Space, отмечая лавкрафтианский пантеон как один из источников вдохновения при создании их образа, никак нельзя записывать в родичи прислужников Древних. Левиафан с Ишумуры — это все-таки больше разработка гигер-наследия с небольшим добавлением характерно «шогготианского» (обилие ртов, сама подвижность всей его массы).
Обязательно, однако, стоит вспомнить Сердце Тьмы из Darkest Dungeon — как пример (и то же самое можно сказать про саму игру) по-настоящему творческого обогащения большой вселенной Лавкрафта, основанного как раз на главных, а не второстепенно-внешних принципах этой вселенной. Бравые с виду герои пасуют при первом же мало-мальски серьезном испытании, а само Сердце Тьмы действует слепо и без какой-либо видимой злой цели, даже без такового умысла — и обрекает, тем не менее, на… хм, вечное возвращение.
Также заслуживают упоминания три Темных Стража из Eternal Darkness: Sanity’s Requiem. Несмотря на то, что в нашем мире они поедают человеческую плоть, как какие-нибудь завалящие демоны, их происхождение и сама их сущность по ту сторону границ времени заставляет предположить, что подобное их поведение — не более чем отражение низменных принципов нашего же мира. Адаптация, при которой форма может вмещать в себя разное содержание, чуждой этому содержанию формой быть при этом не переставая. Вполне по-лавкрафтовски: схожим образом себя ведет «Цвет извне» из одноименного рассказа.
Но настоящее удовольствие можно получить, находя примеры непрямых соответствий там, где этого, как говорится, «не ждали». Мелкая живность на локациях в «Тургоре» со своими, опять-таки, зачастую психоаналитическими подтекстами (что как раз не удивительно, поскольку игра выражает идею творческого становления и самого творческого пути) — чем не образец переосмысления облика сущностей, чуждых всему нашему строю мыслей, по-лавкрафтовски? Разумеется, речь в данном случае идет не о Древних, не о божествах, а всего-то об их приспешниках или же порождениях (вроде Темной молоди при Шуб-Ниггурат), и тем не менее. Ушаны из Башни Имы — чем не свита того же Голгорота, например?
***
Даже простое перечисление всех Древних вместе со Старшими и Внешними богами, обнаружит по меньшей мере несколько десятков имен. И пусть времена, когда список этот пополнялся только так, давно уже прошли, это никак не значит, что все эти вычурные и часто труднопроизносимые имена принадлежат одной истории диковинной мифологии. Произведения Лавкрафта и его последователей популярны до сих пор, а это значит, как верили древние греки, и боги эти в известном смысле живы. Так что — Ктулху фхтагн!
U$D