Конец пути

Вот и все. Как грустно-то. А ведь уже все сделал: кого надо — победил, кого надо — спас. Сейчас ведь жить — самое время. Да где уж тут заживешь, с пригоршней свинца в кишках? Помереть — это можно. А вот жить уже не получится. Жаль.

Обидно, что помирать придется здесь, в море, на посудине этой ржавой. А хотелось бы на земле твердой, в пустыне родной, под солнцем. А то ведь здесь меня на солнце уже не вынесут — врач запретил. Говорит, нельзя перемещать раненого, чревато летальным исходом. Мои ни черта не поняли, но двигать меня не стали. Вот и лежу в каюте душной. Чтоб ему пусто было, докторишке дурному.
А так хочется воздуха свежего! Вдохнуть бы его полной грудью и плевать, что каждый вздох дается с трудом и отзывается болью во всем теле. Лишь бы воздух! А вместо этого лежу и смотрю тупо в потолок. Наблюдаю, как раскачивается на тонком проводе лампочка без абажура. Туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда...

— Туда, туда они полетели, — шаман слабо махнул рукой в сторону океана. — Погрузили наших людей в огромных металлических птиц — и улетели. А я остался. Тебя ждать. Уж и не знаю, как дождался.
Действительно, это просто чудо, что шаман еще жил и даже разговаривал. У него не было обеих ног, оторванных, видимо, взрывом, была пробита грудь и, судя по всему, контузия средней тяжести. Только человек с его знаниями и силой мог прожить с такими ранениями неделю.
Да, ровно за неделю до моего триумфального возвращения с комплексом экологических преобразований "GECK", который я таки смог добыть в Волте-13, на мою родную деревню Арройо напали. Среди ночи с неба вдруг ударили "тысячи солнц" (прожектора, я так понимаю), что-то зашумело, загрохотало, и поднялся ветер "как от сотни торнадо". А потом на деревню посыпались существа, закованные в металл и выше человека на голову. Тех, кто пытался им сопротивляться, они безжалостно убили, остальных — увезли куда-то в сторону океана.
— Айдахо, — слабеющие и холодные пальцы шамана сжали мою руку, — найди наших. Теперь только ты можешь им помочь. Спасешь их?
— Да, Старший. Я сделаю это.
— Тогда я могу умирать спокойно, — прошептал он.
И умер.

А я заплакал. Держал на руках тело шаман и плакал. И просидел так, посреди пепелища родной деревни, остаток дня и всю ночь.
Утром я похоронил шамана и тела (вернее, то, что от них оставили падальщики) остальных жителей деревни. Прочитал над общей могилой молитву, которую неоднократно слышал от одного вечно пьяного монаха в Нью-Рено, и двинулся в Кламас.
Больше двух лет тому назад я шел туда наивным желторотым и никому не известным юнцом, а теперь вот иду опытным и именитым. Тогда я шел разыскивать "GECK", а сейчас — людей, которые среди ночи нападают на мирные деревни и угоняют их жителей в рабство. И, несмотря на свою опытность, я, как и раньше, не знаю, с чего начать. Но твердо знаю одно: это не простые работорговцы. У Гильдии нет ни бронекостюмов, ни механических летающих птиц. Тогда кто же это? Кто?
Кто-то тонким голосом затянул скорбную песню. На палубе, прямо надо мной. После первого куплета к голоску добавились еще несколько. Тоже женских. За вторым куплетом их поддержали мужчины. Люди моей деревни пели хвалебную песнь духам. Просили их сжалиться и оставить меня в живых, перечисляли все мои недостатки, убеждая зловредных духов, что от моей смерти хуже будет только им. Песня эта длинная и древняя. Есть в ней то, что поют про всех, и то, что поют только про одного. Впрочем, какая мне сейчас разница? Я могу слушать о своих минусах очень долго, но сил это мне не придаст. Лучше постараться снова уснуть. Тогда не так больно.

— Да, теперь уже не так больно, — Генрих Райт разлил остатки виски по рюмкам и откупорил новую бутылку. — Время, сынок, лечит. Ты знаешь, после того, как мы с помощью оружия с базы уничтожили другие семьи, мы решили, что с криминалом надо завязывать. Мы разрушили все казино и построили на их месте школы и церкви. Сейчас город почти очистился от наркоманов и проституток, и теперь к нам едут, чтобы учиться и жить. Население города растет, как на дрожжах.
— Я рад. Город действительно стал красивее и чище. Вы молодцы, Генрих. Выпьем за процветание обновленного Нью-Рено?
— Давай.
— Генрих, — спросил я, когда мы опрокинули еще по одной, — скажи, ты слышал что-нибудь о Братстве Стали?
Райт задумчиво поскреб заросший седой щетиной подбородок.
— Нет, никогда. А что?
— Это какой-то воинственный орден, который занимается поддержанием порядка и законов. Я столкнулся с ними в Дене, в том самом городе, где достал машину. Они сказали, что пристально следили за мной в течение всех моих поисков. И вообще, у них, мол, есть на меня виды. Сказали, двигай в Сан-Франциско. Потому что здесь мы тебе больше ничего не скажем. Там найдешь главных, и тебе все объяснят.
— Продолжай, я внимательно слушаю.
— А продолжать больше нечего. Сейчас я как раз на пути во Фриско. В Нью-Рено заехал вас повидать да детальку одну найти.
— Что за деталь?
— Голосовой модуль для компьютера. Я уже купил его у Элдриджа. Я обещал дескловам из Волта-13 починить их компьютер, но у меня не было детали, поэтому я просто прихватил "GECK" и смылся втихую. Теперь вот решил вернуться и исполнить обещание.
— Это правильное решение, сынок. Мы, Райты, всегда держим слово. Твое здоровье!
— Твое здоровье.

— Твое здоровье, Айдахо, — повторил доктор Керлинг, который бежал вместе с нами с нефтяной платформы Анклава, — только твое железное здоровье позволяет тебе держаться. У меня совсем нет лекарств. Потому тебе надо зубами вцепиться в жизнь и держаться. Ты слышишь меня, пустынник?
Я кивнул. Его голос звучал глухо, как сквозь вату. В голове все плыло, и мне было тяжело следить за его словами.
— Давай-ка я сменю тебе компресс. Черт! Он совсем сухой. У тебя, похоже, начинается жар. Плохо.
Врач положил свою прохладную руку мне на лоб. Постоял так немного, потом сокрушенно кивнул:
— Да, у тебя жар. Я ждал этого еще час назад, но ты пока борешься.
Он наклонился ко мне.
— Айдахо, ты слышишь меня? Эй! Посмотри на меня!
Я с трудом поднял свинцовые веки.
— Запомни, пустынник, твой единственный шанс — стиснуть зубы и цепляться за жизнь. Только так ты сможешь выжить. Держись, что есть мочи! Последние силы не заканчиваются, веришь? Держись, пустынник. Держись!
Я смежил веки и отвернулся. Не хочу я жить. Устал. Пить хочу, а вот жить — нет.
— Я сменю тебе повязку, — донеслось издалека. — Господи Иисусе, сколько крови!..

Сколько крови! Все буквально залито ею. Пол, стены, даже на потолке брызги и разводы. Что за чертовщина!? Когда восемь месяцев назад я тихо крался здесь с чемоданчиком "GECK'а", все было девственно чисто — ведь дескловы очень чистоплотные создания.
Вот только... Теперь, наверное, правильно говорить — были очень чистоплотными. Здесь, судя по всему, была изрядная драчка, и то, что кровь не убрана, позволяет мне предполагать, что дескловы проиграли. Но кто же на них напал? Кому могли помешать эти дружелюбные и совсем не опасные существа?

Я осторожно продвигался вперед. Ага! Вот и ответ. На полу красовался четкий отпечаток ботинка. Я подошел и сравнил его со своим ботинком. Отпечаток был больше в два раза. Я судорожно сглотнул и покрепче ухватился за винтовку Гауса, свое новое оружие, по разрушительной силе превосходившей даже бозар. Не хотелось бы встретиться с обладателем такой ноги.
Тщательно обследовав весь волт, я не нашел ни одного живого десклова. Мертвых, впрочем, тоже не было. Только засохшая кровь, стреляные гильзы и несколько таких же исполинских следов. И никаких намеков на то, кто мог устроить такое побоище.
Меня выручило то, что в каждом волте была система видеокамер, следивших за происходившим внутри и связанная с компьютерной сетью убежища. Главный компьютер не подчинялся приказам, вводимым с клавиатуры, но у меня был голосовой модуль, и, вставив его в соответствующую плату, я сделал машину работоспособной.
— Вы в сети. Какие приказания? — прозвучал серый механический голос.
— Есть ли видеосъемки вооруженного столкновения в волте?
— Есть.
— Давность?
— Двадцать восемь дней, три часа.
— Воспроизведи.

На мониторе появилось изображение вождя дескловов, который разговаривал с громилой, закованным в броню с ног до головы. О чем они говорили, я не слышал, т.к. компьютер звук не записывал, но все было понятно и так. Десклов что-то просил у громилы. Впрочем, просил недолго. Буквально через две минуты человек плавным движением смахнул с плеча невиданное мною ранее оружие и выстрелил. Десклова разорвало пополам и разбросало в стороны. После этого начался ад. Компьютер прилежно показал мне записи с нескольких камер, и везде было одно и то же — люди, целиком закованные в броню, убивают дескловов. Те пытались сопротивляться, но их когти и зубы были слишком слабым оружием. Они все же умудрились убить двух или трех захватчиков, но это никак нельзя было назвать сопротивлением.
Люди уничтожили почти всех, живших в волте, за исключением нескольких детенышей и полудюжины взрослых особей обоих полов. Их они заковали в кандалы и увели. И вывезли все до единого трупы.
Запись прекратилась, а я все сидел и смотрел в пустой монитор. В голове было пусто и холодно. Ни одной мысли. Только страх и ужас. Дрожащей рукой я достал из шмотника бутылку виски и ополовинил ее в один заход. Это помогло мне сбить волну страха и начать думать.
Видимо, именно так же все происходило и в моей деревне. Вне всяких сомнений — на Арройо напали те же люди. Но что им от всех нас надо? Что это за монстры такие, ведь даже детей они не жалеют! Чувство страха стало постепенно съеживаться и отступать, на его место просачивалась ярость. Скрежеща зубами и стиснув кулаки так, что побелели пальцы, я исступленно клялся найти и отомстить. Так, чтобы месть пережила меня и надолго запомнилась всем. Навсегда отбить охоту нападать на мирные поселения! Навсегда!
И на этом пути, я знаю, меня ничто не остановит.

— ...его ничто не остановит, — услышал я тихий голос доктора. — Без стационарной хирургической лаборатории против заражения я бессилен. Я, как мог, промыл и очистил рану и надеюсь, что все обойдется. Но гарантии у меня нет. Пока признаков заражения не видно, но так скоро они и не должны проявляться. Нам остается только молиться, чтобы его не было. Иначе ваш соплеменник не дотянет даже до берега.
— Я поняла, — старый, но сильный и властный голос. Это Элдер, староста Арройо. — Я прошу тебя, знахарь, вылечи Айдахо. Я не останусь в долгу.
— К сожалению, теперь от меня мало что зависит. Он должен выкарабкаться сам. Или нам нужно в течение двух суток успеть в Сан-Франциско. Честно говоря, я даже не знаю, что будет бульшим чудом.
Ответа Элдер я не услышал. Слышал только, как стукнула дверь.
Кто-то приподнял мою голову и смочил губы чем-то мокрым. Я попытался попросить еще, но далекий глухой голос доктора ответил мне отказом.
— Нельзя, Айдахо. Никак нельзя.
Он сменил компресс, и мне немного полегчало. Боль уже не докучала так сильно, как раньше, — я почти не чувствовал тело в районе живота. Казалось, у меня есть только руки и ноги, а вот тела — нет. Было жарко. Очень жарко. И хотелось пить. Я попробовал поднять руку и дотянуться до воды, но только и смог, что чуть-чуть шевельнуть пальцами. Бесполезно. Я слишком слаб. От бессилия хотелось плакать, но слез не было.

Не было ни чувств, ни эмоций. Никаких. Кроме холодной расчетливой ненависти. Я внимательно слушал Высшего Старейшину Братства Стали.
— Они называют себя Анклавом. Считают, что являются последним оплотом человечества и государства. Это экстремистская организация, чрезвычайно опасная. У них есть ресурсы, позволяющие разрабатывать новые виды вооружения, снаряжения и техники. Там, на базе Наварро, ты мог убедиться в этом собственными глазами. Впрочем, как я вижу, ты не только убедился в этом, но и прихватил кое-что себе.
— Да, — кивнул я, похлопывая по своему новому бронекостюму. Именно в таких анклавовцы атаковали Арройо. — Они мне должны.
— Понимаю. Так они должны очень многим. Продолжим?
— Продолжим.
— По нашим сведениям, люди им нужны для каких-то своих экспериментов.
— А дескловы?
— Эти — продукт анклавовцев. Несколько лет назад их поселили в Волт-13 умышленно, чтобы они охраняли убежище. А людей, живших там, пленили и увезли. А потом дескловов, которые вышли из-под контроля, уничтожили. Лишь нескольких увезли.
Старейшина замолчал.
— Куда увезли?
Он не ответил.
Я подался вперед и повысил голос:
— Куда их всех увезли?
— На базу Анклава.
— Где она?
— Зачем тебе, Айдахо? Это тот еще гадюшник. Самое сердце их организации. Зачем тебе?
— Хочу нанести ответный визит.
— Один???
— А мне не привыкать. Координаты.
— Ладно, давай сюда свои пип-бой.
Он загнал в него координаты и вывел их на карту, после чего вернул прибор. Глянув на карту, я присвистнул от удивления: зеленый треугольничек располагался на солидном удалении от берега.
В океане.
Нескольких сотнях милей на северо-запад от Сан-Франциско.

— И как же мне туда добраться? — разочарованно протянул я.
— Ты принес чертежи летающих машин Анклава, — сказал Старейшина, — мы построим их и атакуем с воздуха. Все вместе!
— Сколько времени займет постройка?
— Не меньше полугода. Нам нужно хотя бы две машины, и учти, прежде нам надо еще разобраться в чертежах и понять устройство вертибердов.
— Не подходит, — я хлопнул ладонью по столу. — У меня нет столько времени.
— Тогда я могу предложить тебе только один выход.
— И какой же?
— Видел в порту стоит огромный корабль?
Я кивнул.
— Это танкер, — пояснил Старейшина, — раньше на нем перевозили нефть. Так вот, некоторые говорят, что он до сих пор может плавать. 
— Некоторые?
— Да. Например, человек, который называет себя капитаном того корабля.
— И искать его надо...
— Все там же — в порту.

— В порту нас ждут. Слышишь, пустынник?
Я с трудом кивнул.
— Элдер с помощью людей из 13-го волта связалась с берегом, — продолжал Керлинг, — с кем-то, кто называет себя Братством Стали. Тебе знакомо это название?
Сил на кивок не было, поэтому я просто прикрыл глаза.
Доктор понял меня.
— Они знают о твоем ранении и приготовили операционный бокс. Элдер просидела возле тебя всю ночь, хотела сообщить эту новость. Только утром я смог уговорить ее поспать.
Она очень переживает, хотя старается этого не показывать. Но я-то вижу.
Он сменил мне компресс и присел рядом.

— Знаешь, Айдахо, мне нравится среди вас. Ты разрушил мой мир, но здесь, среди тех, кого я когда-то считал жестокими и безмозглыми мутантами, я чувствую себя спокойно и легко. И гораздо лучше, чем на платформе. Ты великий человек, Айдахо. Ты можешь менять судьбы людей. Весь корабль молится за тебя. Потому, — он приблизил ко мне лицо и я почувствовал его дыхание, — ты должен выжить. Ради всех нас. Понимаешь?
Я понимал его. Но не мог ответить даже морганием. Теперь мне уже не было жарко, теперь я чувствовал холод. Он поднимался от ног. Медленно, но неотвратимо. Выдавливая из меня жизнь.
Врач продолжал что-то говорить, но слов я уже не разбирал. Под мерный рокот его голоса я уплывал. Все дальше и дальше.

— Дальше будет самое сложное, брат, — капитан, длинноволосый и укуренный, затянулся толстым косяком и продолжил. — Вот эту деталь NavComp надо вставить в навигационный компьютер. Карточка доступа к нему, FOB, у тебя уже есть, так что, как видишь, дело за малым.
— Тогда почему ты говоришь, что это самое сложное?
— Все просто, брат, — капитан небрежно пожал плечами, — единственная дверь, через которую можно попасть к компьютеру, находится на нижнем, самом нижнем, ярусе. А там все кишмя кишит чужими, флоутерами и прочей гадостью. По своей воле, а не в качестве пищи, люди в последний раз бывали там лет сорок назад.
— Почему же вы терпите такое соседство?
— Да свыклись как-то. Мы не спускаемся вниз, они не лезут наверх. Ну, почти.
— Ясно, — протянул я, — и ты предлагаешь мне пойти туда.
— Ну да, — беззаботно отозвался капитан, — ты, сразу видно, мужик тертый. Вон, какой у тебя костюм, оружие опять же. Да и собака твоя механическая, которую ты из похода за FOB'ом приволок, поможет. С ее челюстями она любого флоутера как спичку сломает. Скажешь нет?
Крыть было нечем. Мне совершенно не хотелось лезть вниз, но поскольку другого пути не было...
— Ладно, веди.
Нам пришлось изрядно попетлять по коридорам танкера, пока, наконец, мы не оказались у массивной металлической двери, которую укуренный капитан игриво обозвал "черным входом в Преисподнюю". Дверь заржавела — как видно, ее не открывали много лет. Мы вдвоем, даже с помощью моего бронекостюма, который вдобавок ко всем его достоинствам еще и увеличивал силу владельца, с трудом смогли открыть ее. Из темноты подземелья дыхнуло таким смрадом, что меня чуть не вырвало.

— Ну да, — прокомментировал мою реакцию капитан, — давно не проветривали. Бывает.
— Как же туда люди попадают, если так давно эту дверь не открывали? — меня еще немного мутило, но в целом я уже привык к вони из трюмов.
— Хе! — плутовски хмыкнул капитан. — Корабль старый, дырок и дырочек в нем много, вот людишки и проваливаются. Или нижники к нам вылазят. Как придется, короче.
— Понятно, — я нехотя нацепил шлем и проверил систему очистки воздуха — вони совсем не чувствовалось.
— Только это, — капитан слега замялся, — ну, короче...
— Да говори уж!
— Я дверь эту закрыть должен, — выпалил он, — чтобы никто к нам не вылез.
— И я в том числе? Ну!
— Эй, брат, ну руки-то убери.
Я поставил капитана на пол. Он поправил одежду и покрутил шеей:
— Пойми, Айдахо, если оставить дверь открытой, нижники полезут, как тараканы. А ты, когда все сделаешь, придешь сюда да стукнешь в дверь вот так вот, — он выстучал на металлической стене коридора простенький ритм. — Я буду ждать здесь и открою. Договорились?
Я хотел почесать затылок, но наткнулся на шлем, пришлось отказаться от этой затеи:
— Ладно, по рукам. Только жди меня долго. Я ведь могу и задержаться.
— Спокойно, брат, — ухмыльнулся капитан, — у меня с собой дури — на неделю вперед. Дождусь!
— Только до смерти не докурись, — пробурчал я.
— Обижаешь! Джа добрый, он того не допустит.
— Верю, — я проверил оружие, состояние бронекостюма. — Ну все, я пошел.
— Удачи брат!
Дверь натужно заскрипела и мне показалось, что капитан не сможет закрыть ее один, но вот он сдвинул ее с места и медленно притворил. Лязгнув металлом, дверь стала на место, и я остался в полной темноте.

Не страшно. У меня в шлеме был встроенный прибор ночного видения, а собака, видимо, могла видеть и в инфракрасном цвете.
— Ну что, песик, — я никак не мог придумать кличку этому кибернетическому чуду техники, — пошли?
— Пошли выйдем, — тихо сказал Керлинг, — не хочу при нем.
Потом вдруг наверху резко оборвалось пение. Правда, буквально через минуту оно возобновилось, но это была уже другая песня. Тонкий женский голос выводил тоскливую мелодию. Постепенно подключались другие голоса, но первый голос оставался лидирующим. Остальные служили ему лишь фоном.
Женщина пела обо мне.
Она пела для меня.
Отходную.
Скрипнула дверь и в каюту кто-то вошел. Человек сел рядом и взял меня за руку.
Ничего не говорил, просто сидел и держал меня за руку.
Наверху женский голос умолк и его заменил мужской, который затянул еще более тоскливую мелодию.
Я напрягся, вслушиваясь, но смог разобрать лишь строчу о том, что "сквозь огонь и смерть он бежал".

Я бежал со всей возможной скоростью по коридорам нефтяной платформы Анклава, грохоча подошвами о металлический пол. Только что я взорвал компьютеры, которые следили за состоянием реактора, питавшего платформу, и у меня было не больше десяти минут на то, чтобы унести отсюда ноги, потом громыхнет так, что услышат, наверное, и в Нью-Рено.
Все мне объяснил ученый, доктор Керлинг, которого я встретил на этаже, где располагались лаборатории. В отличие от остальных анклавовцев, он оказался человеком честным и совестливым, и много чего мне рассказал. Правда, справедливости ради надо добавить, что разговаривать со мной он стал после того, как я продемонстрировал ему свой оружейный арсенал и серьезность намерений. От него я узнал, что Анклав готовится к полному уничтожению жителей Пустыни, поскольку они считают нас мутантами, а себя, соответственно, чистокровными людьми. Он же поведал мне, что разрушить платформу можно, уничтожив компьютеры, обслуживающие реактор. Заодно это обесточит силовые поля в камерах, где держали моих несчастных соплеменников и жителей волта-13. Следовательно, они смогут выйти. Двумя часами ранее, кстати, я побывал там, поговорил с Элдер, и мы решили, что как только силовые поля исчезнут, все люди бросятся на танкер. Я разговаривал с ней спокойно, не боясь охранников, потому что на моей броне был символ Анклава, и они принимали меня за своего.

Керлинг согласился мне помочь и выпустить в вентиляцию токсин, смертельный для анклавовцев, но совершенно безопасный для нас, жителей пустыни. Не знаю, чего ему стоило такое решение, но вряд ли оно далось ему легко. Я не хотел, чтобы этот человек погиб и предложил ему бежать вместе с нами на танкере. После нескольких минут раздумий он, к моей радости, согласился. Я поспешил к реактору, а он — на корабль.
Пробиться к реактору было не так просто — единственный путь пролегал через кабинет первого человека Анклава, президента Ричардсона. Дополнительной сложностью было то, что четвертый, президентский, этаж обладал собственной, автономной системой вентиляции и поэтому на помощь смертоносного токсина рассчитывать не приходилось. Оставался открытый бой.
Противников оказалось не много. Из серьезных — два охранника у входа. Из очень серьезных — два боевых робота. Они изрядно помяли мой бронекостюм, но опасных ранений не нанесли. Президент и его секретарша погибли, по сути, случайно, во время перестрелки. Впрочем, я ничуть не огорчился. С тела Ричардсона я взял пластиковую карточку с президентским кодом, обеспечивающую вход в ПосейдоНет, компьютерную сеть Анклава, с любого терминала. Благо, они здесь торчали практически на каждом углу.
По словам доктора Керлинга, с помощью такой карточки можно было управлять всеми системами платформы и, что интересовало меня в первую очередь, системой безопасности. Для начала я просто отключил ее.
В комнате, где располагались компьютеры, обслуживавшие реактор, было тихо и спокойно. Погибшие от воздействия токсина ученые лежали повсеместно, с застывшими гримасами на перекошенных от страданий лицах.
Я оставил взрывчатку у компьютеров, поставив таймер на пять минут, и рванулся наверх. В кабинете президента я столкнулся с группой солдат, но бывшая на моей стороне неожиданность и несколько метких выстрелов из импульсного ружья легко решили проблему.
И вот я, расталкивая паникующих солдат и ученых, бегу к пирсу, где пришвартован танкер.
Уже, казалось, ничто не помешает покинуть гибнущую платформу, но, увы, я ошибался.

В зоне выхода — огромном помещении, по периметру уставленном пулеметами на турелях, — стоял огромного роста человек в необычной броне. Я сразу его узнал.
Волт-13. Убийца вождя дескловов.
Доктор Керлинг назвал мне его имя.
Фрэнк Хэрриган. Главный боевик Анклава. Специалист по силовому решению проблем. А если просто — безжалостный убийца.
— Стоять, солдат! — взревел он, увидев меня. — Сбежать решил, гаденыш? Назад!
Он вскинул свое необычное оружие и навел его на меня.
— Назад, я сказал! Никто не покинет платформу.
— Фрэнк, — надо было как-то выкручиваться, — меня послал президент.
— Зачем? — он по-прежнему целился в меня.
— Загрузить вот из этого терминала, — я вставил карточку президента и зашел под его логином в ПосейдоНет, в раздел "Система безопасности".
— Что загрузить? — Фрэнк немного расслабился и ствол его оружия опустился.
Я не ответил. Лихорадочно искал способ заставить пулеметы на турелях бить по Хэрригану. Доктор Керлинг упоминал о такой возможности. Черт! Ну как же этого добиться!?
— Что загрузить, я спрашиваю? — Фрэнк снова вскинул оружие. — Ну!
Есть! Сейчас, Фрэнк, ты получишь свое! Отольются кошке мышкины слезы.
— Я тебя спрашиваю! Что загрузить?!
— А вот что! — я ударил по клавише "ввод" и бросился на пол.
Выстрел Фрэнка проделал большую дыру с оплавленными краями в стене, на том месте, где я стоял. Я, наконец, понял, что за оружие у него. Плазменное. Чертовски мощное. Это очень плохо!

Фрэнк снова выстрелил. Я перекатился, и заряд ушел в пол.
И в этот момент заработали пулеметы. Они ударили по Хэрригану все разом, наполнив воздух грохотом и дымом. Фрэнк задергался от ударов пуль по броне, но устоял. И я с ужасом увидел, что пулеметные очереди не наносят ему никакого урона. Я вскинул ружье и выстрелил. Без толку! Слишком прочная броня была у Хэрригана. Он стал расстреливать турели с пулеметами. Методично и планомерно, одну за другой. Хватало одного выстрела, чтобы их превратить в груду оплавленного металла. Я с ужасом смотрел, как турелей остается все меньше и меньше, а Хэрриган даже не был ранен. Мои выстрелы из импульсного ружья тоже не причинили ему ни малейшего вреда.
Тем временем пулеметы упорно гвоздили по Хэрригану, и даже его уникальная броня не выдержала и пошла трещинами. Фрэнк осознал надвигающуюся опасность и стал продвигаться к выходу, стараясь сбежать от очередей. Он шел медленно, наклонившись, как будто против сильного ветра. Но шансов у него не осталось: в нескольких местах броня уже была пробита и окрасилась кровью. Тогда он заорал так, что перекрыл грохот пулеметов, и развернулся ко мне. Его оружие выплевывало заряд за зарядом, я перекатывался и отпрыгивал, уходя от выстрелов, но вскоре удача оставила меня. Плазма только чиркнула по моей броне, но этого хватило — меня вышвырнуло прямо под стволы спаренного пулемета. Машина, управлявшая пулеметом, сообразила, что перед ней не та цель, и развернула турель, но уже было поздно. Очередь разнесла броню на животе и вколотила ее месте с пулями в кишки. Я упал.
Одновременно со мной рухнул и мертвый Хэрриган. Брони на нем почти не осталось, и все тело было искромсано и изорвано пулеметными очередями. И почти тут же замерли пулеметы, перестал извергать пламя и свинец. Трясущимися руками я достал из аптечки на бедре стимпак, в котором были смешаны обезболивающие и транквилизатор, и сделал себе укол прямо в рану. Потом приподнялся на руках и с трудом пополз к выходу.
— К выходу! Несите его туда. Теперь, когда я сделал ему укол, мы можем перенести раненого. Быстрее, черт подери.
— Айдахо! Ты слышишь меня? Айдахо!
Элдер. Это ее голос.
— Мы в Сан-Франциско! Ты смог! Ты продержался! Сейчас тебя прооперируют. Скоро все будет хорошо!

***
После рейда на нефтяную платформу Анклава прошло почти три месяца, два из которых я провалялся в госпитале Братства Стали в Сан-Франциско. Мои в это время, объединившись с жителями Волта-13, с помощью "GECK'a" приводили в порядок землю вокруг Арройо. В самом волте под номером 13 поселились оставшиеся в живых дескловы. Люди решили оставить им убежище, поскольку все равно не собирались больше ютиться под землей. Выйдя из госпиталя, я собрался двинуться на север в Арройо, где соплеменники собирались сделать меня старейшиной, но совершенно неожиданно для себя рванул на восток.
Я замедлил ход машины и удивленно осмотрелся. Местность вокруг волта-15, раньше сухая и безжизненная, теперь являла собой отрадное зрелище: кругом возделанные и ухоженные поля, обещавшие хозяевам богатый урожай. Что ж, видимо, Танди отблагодарила жителей поселка за информацию о шпионе в ее окружении благосклонностью и поддержкой Новой Калифорнийской Республики — самого мощного государства в регионе. Вот селение и процветает.
Вдалеке показался поселок. Только теперь это были крепкие каменные строения, а не жалкие палатки, как раньше. Все изменилось.
Кроме одного.
На пригорке у дороги я увидел ее. Такая же тоненькая, с распущенными волосами, она стояла, прикрыв глаза от солнца и смотрела на мой автомобиль. Я остановил машину и вышел. Я шел с трудом, медленно (сказывались последствия ранения), а она ждала. Я остановился в нескольких метрах от нее.
Она почти не изменилась, даже платье осталось то же.
— Я вернулся, Мэррион. Как обещал.
Она не ответила. Отняла руку от глаз. Осторожно спустилась с пригорка и медленно, как во сне, приблизилась. Аккуратно коснулась моей одежды, провела пальчиками по лицу и вдруг бросилась на шею. Вцепилась в меня и заревела. Глупо, по-бабски, в голос.
А я неумело гладил ее плечи и спину и приговаривал:
— Ну будет тебе, будет. Ведь я же вернулся.
Когда плач немного утих, я взял ее за подбородок и заглянул в покрасневшие от слез глаза.
— Мэррион, я приехал за тобой. Поедешь со мной?
Она посмотрела на меня, улыбнулась и ответила.
Утвердительно.
Тогда я наклонился и поцеловал ее.

Алесь Куламеса